Места без поцелуев

И тут Лену осенило: ведь москвичи, скорее всего, не успели бы так оперативно организовать выезд в северную столицу, ведь в лучшем случае этот самый Руди Лакнер позвонил им в четверг вечером. Лакнер говорил еще, что на «Болт-Балте» только рабочие вроде бы те же. Он не видел там ни одного из тех руководителей, с кем встречался в первый раз. А потом москвичи попросили назвать те фамилии, которые он помнит по первой поездке в Россию. Семен Третьяков из «Анналбанка» лично видел Жировецкого и Альмашинского, приезжавших в Белокаменную. С Седых не встречался, но, судя по репликам в номере «Невского Паласа», собирался это сделать… А значит…

Текста на пленке было очень много: Лена устала переводить, да и Туманов с Равилем утомились слушать. То есть устали все. Пошел двенадцатый час. Может, кое-что и упустили. Пока Лена говорила по-русски, пленка тоже крутилась, чтобы Равиль потом, в случае необходимости, мог прослушать и ее, когда переводчица будет занята со швейцарцами. Внезапно у Равиля зазвонил сотовый телефон: дежурившие у «Невского Паласа» ребята сообщили, что двое москвичей вышли из здания гостиницы с «дипломатами» и направились в сторону Московского вокзала. Кильдеев велел не выпускать их из виду и по мере развития событий докладывать.

Валентин Петрович с Равилем принялись обсуждать, связываться ли им с Москвой или с Дмитриевым и что даст каждый из вариантов. Кто им нужнее в дальнейшем? От кого можно больше поиметь? И вообще стоит ли с кем-то связываться?

Как поняла Лена, они, скорее всего, не обратили внимания на то, что больше всего беспокоило ее, – ведь каждый смотрит со своей колокольни.

– Шеф, – подала голос Лена.

Валентин Петрович и Равиль повернулись к ней.

– Тебя домой пора везти, – заявил Туманов. – Сейчас…

– Нет, – перебила Лена. – Вернее, да, но я не об этом.

Туманов с Равилем вопросительно посмотрели на нее.

– А в Святослава-то не эти стреляли, – заявила Лена. – Гастролеры были не от них.

Валентин Петрович с Кильдеевым переглянулись.

– Так, давай подробнее, – велел Туманов.

Лена объяснила им ход своих мыслей и еще раз прокрутила пленку. Москвичи еще только собирались встречаться с Седых. А главным аферистом считали испарившегося в воздухе Альмашинского.

«Посмотреть бы на него надо», – сказал в гостиничном номере начальник службы безопасности «Анналбанка» Третьякову после того, как Руди Лакнер упомянул фамилию Седых среди тех, с кем встречался во время своей первой поездки в Россию.

Ответа пленка не записала, но, может, Семен просто кивнул, ведь жесты фиксирует только видеокамера, а не аудиокассета.

– Не Дмитриев, не москвичи, тогда кто же? – воскликнул Туманов.

Равиль с Леной молчали.

Опять зазвонила трубка Равиля: сотрудники «Анналбанка» сели на «Красную Стрелу».

– Давайте пока все-таки определимся, будем ли мы с ними знакомиться или нет? Тогда, кстати, в Белокаменную придется прокатиться, – сказал наконец Равиль. – Или вы надумали остановиться на Дмитриеве? Или вообще сидим и дальше на своем суку и внимательно следим, чтобы его никто не спилил и не стрельнул в нас из рогатки, незаметно подкравшись? Решать вам, шеф.

– Утро вечера мудренее, – заявил Туманов после короткой паузы. – Я скажу тебе завтра, Равиль. Отвози Лену, ведь ей завтра опять целый день языком молоть с этой иностранщиной. Спокойной ночи, ребята.

– Спокойной ночи.

Лена с Равилем вышли из кабинета Туманова. Валентин Петрович сел в свое любимое кресло и уставился в стену, словно надеялся увидеть на ней ответы на мучившие его вопросы.

Глава 15

Последний ужин со швейцарцами, организованный «Бифпорк Продакшн» в занимаемом фирмой здании, уже подходил к концу.

Во главе стола восседал Окорок, справа от него Лена, переводившая то Константина Павловича, то швейцарцев. Она меньше всего любила работать за столом: тут все говорят вразнобой, перебивают друг друга, с одного конца хотят спросить одно, с другого – другое, успеть бы всем перевести, не то что поесть. В результате переводчик или остается голодным, или все вынуждены его ждать (а тут уже неудобно себя чувствует переводчик и оставляет блюда недоеденными – но что поделаешь: работа такая).

Швейцарцы благодарили за прием, хвалили проект, провозглашали тосты. В этом деле от них не отставал и Романов.

Внезапно дверь приоткрылась, и в зал, где был накрыт стол, заглянул Кильдеев, жестом поманил Окорока. Лена посмотрела на Равиля, но он не встретился с ней глазами. У нее почему-то зародилось нехорошее предчувствие.

Романов извинился перед иностранными гостями и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Лена продолжала разговаривать со швейцарцами на общие темы, но ей пришлось приложить усилия, чтобы не обнаружить беспокойства: просто так Равиль заходить бы не стал. Но вызвал не ее, а Окорока. Может, опять Куприянов на горизонте нарисовался?

Окорок вернулся с милой улыбкой на устах. Бросил какой-то странный взгляд на Лену (или ей только показалось?) и снова опустился на свое место. Застолье продолжалось, но Лена сразу же поняла, что Романов все убыстряет и убыстряет темп – торопится закончить.