Читаем Места полностью

1v| o2775 Вот она — сила нечистая                Руки не моет, не чистит зубов                Ну, а вот вымоет, что ж она — чистая?                Или вот я — тех же самых зубов                Скажем, не чищу, нечистый хожу                Запахом, скажем, каким исхожу                Что же — я сила нечистая? —                Не скажу1v| o2776 Вот Орлов узрел чужую                Дочку и красавицу                Старость, старость он учуял                Он не хочет стариться                Плачет, плачет мне в жилетку                Старичок Орлов                Дай, тебя я пожалею                Ты мне юн и нов                Всегда, Орлов                Ты слышишь?                Нет, не слышит                Плачет Орлов1v| o2777 Лев Семеныч Рубинштейн —                Это драгоценный штейн                А Иосиф Маркович Бакштейн —                Ясно что кирпичный штейн                Михаил же Наумович Эпштейн —                Это значит просто штейн                Камень, кремень1v| o2778 Курицу достал я                Мяса килограмм                Все полегче стало                Вот и проживу                Накормлю жену                А то утром встанет                Иль под вечер там                Скажет: Кушать дай мне! —                А что я ей дам?1v| o2779 Вот приходят арестовывать его                Ордерочек предъявляют молодой                Чистый, новенький, подписанный такой —                Виноватый, мол, и больше ничего                Да и у него ведь ничего другого нет                Виноватый — говорит он им в ответ —                Не удался1v| o2780 Вот пионер ты, комсомолец ты                А вот тебя и в партию вступили                Но ведь идейной этой красоты                С собой не унести в могилу —                Такое в Небеса несут!                Но там ведь как известно — Суд                Стра-а-ашный1v| o2781 Что череп наш поросший волосами? —                Он так же быстро пылью порастет                И в некую такую перейдет                Он безответственность, в то время как мы сами                Тревогой полны, как кому-то сниться                Над этой пылью будем все носиться1v| o2782 А что товарищ пионер                Давай-ка все переустроим                Вот эти звезды, например                В другом каком углу пристроим                И разного что понастроим                Да вот придет милицанер                И нам такое здесь устроит                И будет прав1v| o2783 Вот некто большого духовного роста                Ко мне подходил, заговаривал просто                Я голову вверх задирал — чуть не ум                Ему отвечал, а все сам себе думал:                Что? — больше здесь и разговаривать не с кем?                А с Шифферсом, там, или скажем с Флоренским                Там1v| o2784 Вот я Малборо курю                А потом курю я Кэмэл                По-английски говорю                А ведь прихожусь я кем им? —                Никем                А у них же всякий гад                И друзья бывает даже                Ведь не выкурят Дукат                Пару слов тебе не скажут                По-русски1v| o2785 Там много разных тонких чувств                Я воспитал неосторожно                Что оскорбить их так несложно                И оскорбленный я мечусь                А что изнеженный мечусь                Сшибаяся неосторожно                А жить бывает так несложно —                Поменьше б этих тонких чувств1v| o2786 Когда я в Тольятти по случаю был                Тольятточку там я одну полюбил                Ну, там полюбил беззаветно — бывает                Она же, гляжу я, что не понимает                Ну, не понимает — так не понимает                В Тольятти там и не такое бывает1v| o2787 Я сидел и горько плакал                Над прозрачною водой                Полетел я и заплакал                Словно лебедь молодой                Словно сокол удалой                Молодой и краснозвездый                Красные носящий звезды                Вороном немолодым                Горько взял я и заплакал                Краснозвездый
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги