Мести не будет

— Этот? — зло скривился пан Владзик. — Это упырь пока кровушки вволю не напьется, не успокоится. Оставь его, пусть потешит душеньку... Или нет! Прикажи Вьезлаву и Здзибору — пускай сзади идут. Только близко подходить не надо. Не ровен час, под горячую руку попадут. А как насытится, пускай ко мне ведут. Ясно?

— Так точно!

— Тогда — вперед!

Грозинчане сорвались с места и поскакали по улице к первому от северных ворот шинку.

За их спинами Мржек, довольно улыбаясь, полоснул струей огня по удирающему в переулок семейству. Двое детишек постарше мгновенно превратились в живые факелы, малыш лет трех зашелся в беззвучном крике и уселся в лужу. Старуха в лохматой безрукавке бросилась сбивать огонь с внуков, но запуталась в длинной юбке, упала... Вылетевший сам собой из палисадника кол ударил ее поперек спины. Старуха выгнулась и взвыла, как воют почуявшие скорую смерть звери.

А чародей пошел дальше, поглядывая по сторонам в поисках новых жертв.

* * *

После скудного завтрака и такого же скудного обеда даже задумываться об ужине не хотелось. Верно говорят профессора Руттердаха — съеденное после захода солнца в прок не идет. Поэтому предлагали мудрецы из самой северной в известном мире академии на ночь не наедаться. Ибо приводит это к застою лимфы, избыточному отделению желчи и тяжести в крови, что лечить можно исключительно голоданием, завертыванием в мокрую простыню и ежедневным кровопусканием.

Все это Ендрек вспоминал, глядя на быстро темнеющее зарешеченное окошко. Что ж, натощак спать ложиться — здоровее быть. Все верно, все правильно. Только профессора выдумывали эти нехитрые правила для обросших жиром купцов и купчих Руттердаха, для желчных бюргерш и их малокровных дочек. Вздумай они зачитать их с ученым видом перед ландскнехтами из вольных рот или рудокопами с отрогов Синих гор, то вполне могли бы получить по шее. Или пинка под зад. Или и то, и другое вместе. Много и тяжело работающему человеку нужно мясо. И засыпать он должен с приятной сытостью в желудке, неважно — кайлом он добит гору или упражняется с алебардой на казарменном дворе.

Между завтраком и обедом студиозус пытался вздремнуть, наверстывая ночные часы, когда ворочался, борясь попеременно то с кошмарами, то с болью в затекших руках.

Пономарь Лодзейко, осознав, что сморозил утром глупость по поводу Малых Прилужан, их князя и жителей, пытался шутить, рассказывал какие-то безделицы, намереваясь развеселить товарищей по заключению и заслужить тем самым прощение.

Безуспешно.

Его никто не слушал. Лекса зевал, почесывал густую бороду левой рукой и кутался в безрукавку. Ему-то на полуголодный желудок приходилось, пожалуй, хуже всех. Пан Войцек и пан Юржик негромко беседовали. О чем? Да кто ж его знает? Ендрек не пытался подслушивать. Привык доверять старшим спутникам. Нужно будет, сами расскажут, поделятся. Нет — значит, так тому и быть.

Скорее всего, малолужичанские паны обсуждали возможное дальнейшее поведение пана Рчайки. Коль уж Жорнищанский сотник прознал про казну, вывезенную из Выгова, и разгорелся алчностью, то на заточении в буцегарню вряд ли остановится. Выходит, должны последовать допросы. И по-доброму, по-хорошему разговоры, и выяснение правды с пристрастием. Вот тогда нужно знать, что говорить. Ведь правду пан Лехослав, похоже, слушать не намерен. Убедил себя то ли по причине непонятного доверия к письму старого угорца Рыгораша, то ли по собственной твердолобой упертости. Такие паны завсегда находятся: один раз что-то в голову втемяшил — крепостным тараном не вышибить. А раз так, под него нужно подстраиваться. Сила солому ломит и, чего греха таить, они у него в руках, а не наоборот. Выдумать что-нибудь жутко правдоподобное, но вместе с тем трудно проверяемое. Например, отправить пана Рчайку в Искорост, искать купца Галенку, который давно уже мертвый — грозинчане пана Переступы постарались, зато исчезновение казны можно будет свернуть на драгун.

Вскоре окончательно стемнело. Новый факел взамен давно потухшего никто приносить не собирался. Да и грех возмущаться. Порубежник Автух, который, похоже, в единственном лице отвечал за буцегарню и ее обитателей, не зверствовал, не придирался, да, собственно, и не показывался узникам на глаза. Идеальный надзиратель. Ендрек помнил, что в берестянской тюрьме сторожа не дремали. Только и бегали проверять, чем там занимаются арестанты. Выходит, на юге Прилужанского королевства службу несли куда как хуже. Спустя рукава, можно сказать. Или все дело в Лехославе Рчайке, распустившем порубежников из вверенной ему сотни? А ведь южная граница, пожалуй, не проще, чем северная будет. А то и сложнее... По слухам, кочевники чаще через Стрыпу переправлялись, чем зейцльбержцы через Лугу.

Студиозус зевнул, потянулся и навострил уши. О чем же все-таки болтают паны Войцек и Юржик?

Внезапно снаружи, приглушенное толстыми стенами, долетело низкое, басовитое гудение. Похоже на церковный колокол и вместе с тем не похоже. Звук сам по себе вызывал тревогу, желание оглядеться по сторонам и схватиться на всякий случай за оружие.