Место битвы – Италия?!

Окончательный же древнерусский счёт получался таким:

Для XI века 1 гривна = 20 ногатам = 25 кунам = 50 резанам = 150 веверицам.

Для XII–XIII вв. 1 гривна = 20 ногатам = 50 кунам или резанам[97]. На Руси во второй трети X века была осуществлена сортировка дирхемов по нормам куны и новой единицы ногаты. «Ногата» переводится с арабского «нагд» как полноценная, отборная монета, в отличие от монет меньшей стоимости. Также оно сходно с арабским словом «накада» – сортировать деньги, отбирать хорошие экземпляры. Это было связано с необходимостью выделить дирхемы более позднего чекана, равные 3.4 грамма и отличавшиеся большей массой от старых (2.5 гр.), но ещё находящихся в торговом обороте монет. В «Русской правде» 20 ногат приравнены к 25 кунам. 50 кун составляли киевскую гривну (170 гр. серебра), а 50 ногат – новгородскую гривну (204 гр.). Это реальная серебряная монета высокой пробы. Отсюда следует, что ногата – это не какая-то мелкая разменная монета, а всеми признанное надёжное, полновесное платежное средство того времени. В системе гривны круглые вырезки из дирхемов составили 1/50 часть гривны и стали называться «резанами» (от слова «резать»). Вот это действительно мелочь, которая использовалась при торговых расчётах в качестве мелких довесков. На севере Руси это наименование перешло затем в наиболее распространенный вид – динарий, имевший норму около одного грамма. Таким образом, старинные обозначения «ногата» и «резань» по смыслу вполне соответствуют современным денежным единицам. Ногату с определенной натяжкой образно можно считать полновесным (советским) рублём, а резань – копейкой (современной российской копейкой, которая ничего не стоит) и фразу трактовать так: «то была бы чага[98] по рублю, а пленный половец по копейке».

Прежде чем создать военную коалицию против половцев, которые с запада чёрной тучей надвигаются на Русь, Святослав, как искушённый политик и человек, умудрённый богатым жизненным опытом, постоянно помнит о потенциальной опасности княжеской распри и возможной попытке покушения на него (мутный сон-то был в руку). Он понимает, что вероятные претенденты на киевский престол ради призрачного успеха могут пойти на сговор с врагом. Святослав, таким образом, предупреждает «внуков Всеславовых», что, пока он жив, общепризнанные законы престолонаследования («Лествичное право») нарушены не будут и все их потуги бесполезны. Он прекрасно понимает, к чему всё это может привести и как трудно любому государству и народу выходить из таких передряг.

«ТЫ БУЙ РЮРИЧЕ И ДАВЫДЕ, …НЕ ВАЮ ЛИ ХРАБРАЯ ДРУЖИНА РЫКАЮТЪ АКЫ ТУРИ[99], РАНЕНЫ САБЛЯМИ КАЛЕНЫМИ, НА ПОЛЕ НЕЗНАЕМЕ?»

Не случайно обращение к этим русским князьям Автор ставит после обращения к Всеволоду. Рюрик и Давид – это ещё одни реальные претенденты на киевский княжеский престол. Это предположение следует из заключительной части «златого слова», когда Автор говорит: «сего бо ныне сташа стязи Рюриковы, а друзья Давыдовы не розы носят им, боевыми вымпелами (хоботами) машут (пашут), копия поют». Обращаясь к этим двум князьям, Автор устами Святослава призывает их бороться с внешним врагом – с половцами, а не начинать братоубийственной войны между собой. Затем в своём «золотом слове» Святослав призывает своих давних союзников, государей других княжеств, которые на тот момент только номинально признают главенствующую власть киевского князя, выступить в военный поход, встать на защиту Руси и попранной чести Игоря Святославича.

«ГАЛИЧКЫ ОСМОМЫСЛЕ ЯРОСЛАВЕ …ГРОЗЫ ТВОЯ ПО ЗЕМЛЯМ ТЕКУТ; ОТТВОРЯЕШИ КiЕВУ ВРАТА; …»