Место для большего (ЛП)

Когда Броди рассказал мне о том, что его родители жили в фермерском доме, я представила обворожительный столетний дом, обшарпанный и дряхлый, как те, что можно увидеть в фильмах. Этот дом был полной противоположностью: совершенно новый, в викторианском стиле, окрашенный в светло-зеленый цвет, и украшенный мелкими деталями для придания старины. Белая отделка акцентировала уголки парадного крыльца и плетеную мебель с красными и белыми полосатыми подушками, приглашающими ненадолго присесть и отдохнуть.

Я стояла на крыльце и смотрела на представшее передо мной идеально сохранившееся достояние. Каждый цветок цвел, каждая травинка были идеальной длины.

— Это потрясающий дом! — восхищенно пробормотала я.

— Знаю. Я обожаю это место.

Люси и Пайпер, с радостью выбравшись из машины, бегали по двору с гоняющимся за ними Дизелем.

— Мне казалось, я слышала смех? — доброжелательно сказал Джоанн, выходя из парадной двери, позволяя той тихо закрыться позади нее. Она вытерла руки о фартук и подошла к нам. — Я так рада, что вам удалось выбраться к нам. — Она притянула меня в радушные, крепкие объятья. Я с радостью встретила их, сразу же ощущая связь с ней, такую же, как и в больнице.

— Привет, мам! — сказал Броди, когда она обратила на него внимание. Она так же обняла его, и он сжал ее по-медвежьи крепко.

Он отпустил ее, и она повернулась, чтобы взглянуть на Люси и Пайпер, все еще бегающих по двору. Они спустили Дизеля с поводка, который теперь лежал на краю крыльца, отдыхая в тени.

— Девочки, идите сюда! — позвала я, но они не слышали меня из-за собственного смеха.

— Ой, не нужно. Пусть поиграют, — с ностальгией улыбнулась Джоанн. — Они ведь никогда не останавливаются?

— Никогда, — ответила я, улыбаясь.

— Я пыталась затащить на эти выходные домой и Шей, но она не может оторваться от своего нового парня.

Взгляд Броди стал жестче на заявление его мамы.

— У нее новый парень?

— Ага. Рики Мэй. Он самый.

Черты его лица смягчились от попытки не рассмеяться.

— Мэй? Его фамилия Мэй?

Она кивнула.

— Боже мой, не может быть! Она не может выйти за него.

Джоанн скрестила руки на груди и отступила назад, подбоченившись.

— С чего бы это?

— Его фамилия Мэй, мам. Она превратится в Шэй Мэй, — он ухватился за живот и рухнул на плетеное кресло, истерически хохоча. — Я до конца своих дней смогу подкалывать ее.

— Что-то мне подсказывает, ты и так будешь это делать, — она вздохнула, а Броди вытащил телефон из своего кармана. — Что ты делаешь? — спросила она его.

— Пишу Энди, чтоб напомнил мне проверить прошлое этого клоуна.

Она рассмеялась и наклонилась похлопать его по плечу.

— Ох, Броди. Хватит распугивать ее парней.

Он поднял руки, защищаясь.

— Я никого не распугиваю, просто защищаю свою сестренку.

Джоанн закатила глаза и повернулась ко мне.

— Я как раз готовила обед. Хочешь мне помочь?

— С удовольствием. — Я посмотрела, как Люси с Пайпер присели, рассматривая что-то на земле.

— Иди, я присмотрю за ними, — сказал Броди, проследовав за моим взглядом. — Мам, где папа?

— В своей мастерской, делает что-то типа стола для пикника. — Джоанн пригласила меня следовать за ней в дом. — Пошли, Кейси.

— У вас прекрасный дом! — пропела я, как только мы оказались на кухне.

— Спасибо. Это дом нашей мечты. Броди построил его для нас. — Джоанн улыбнулась полной гордости улыбкой, которую я сама носила много раз.

Я склонила голову и улыбнулась в ответ.

— Он рассказал мне. На самом деле, он очень много говорит о вас.

— Мне очень повезло. — Она махнула мне, чтобы я села за стол. — Он отличный сын. Не каждая может такое сказать.

— Ну, я тоже думаю, что он потрясающий, но знаю, что вы приложили к этому руку. Каким ребенком он был?

— О, Боже! — смешок сорвался с ее губ, она поставила высокий кувшин со сладким чаем на столик и достала из шкафчика два стакана. — Броди-ребенок. Давай посмотрим... Для начала, Деннис-мучитель был ангелом по сравнению с ним. — Кубики льда в стаканах потрескивали и хлопали, когда Джоанн налила на них чай. — Он был смелым, безрассудным и очаровательным, даже в восемь лет. — Она протянула мне стакан и села напротив. — Вся его голова была в каштановых кудряшках, и он всегда широко улыбался. Я не знаю ни одного ребенка, который бы так много улыбался, как он. Хоккей был его жизнью с тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы стоять на коньках. Ты знала, что он не всегда был вратарем?

— Правда?