Место для нас

– Ее еще нет. Пока нет. А так – все готово. – Марта поморгала, пытаясь сосредоточиться. – Знаешь, Билл, я сегодня вспоминала тот летний праздник.

– Тот, когда Флоренс напилась джина и распевала «Luck Be a Lady»[120], высунувшись из окошка ванной?

– Нет. Другую. Жуткую.

– О, мой бог. Что тут скажешь… – Билл потер глаза. – Грандиозная была вечеринка.

– Не для Джеральда, ясное дело, – усмехнулась Марта.

– Конечно, – сокрушенно кивнул Билл. – Бедолага Джеральд. Я вечно о нем забываю.

– А что тогда случилось? – спросила Карен.

– Ну… – начал было Билл, но запнулся. – Это было давно. Быльем поросло.

Кухонная дверь стукнула с такой силой, что все вздрогнули. Марта резко обернулась, однако ничего и никого не увидела. Белла проснулась и расплакалась.

– Когда она просыпается, я должна ее кормить, – сказала Карен. – Билл, у тебя моя…

Они исчезли в холле, негромко переговариваясь.

И тут прозвучал голос:

– Не думала, что так долго просплю. А что это был за чертовский грохот?

На пороге стоял человек – до такой степени похожий на Дэвида, что Марта снова вздрогнула, и у нее вдруг онемели руки.

Лица у них были одной формы, и глаза совершенно одинаковые. Только она была младше, и морщин у нее на лице было не так много, и кожа гладкая. Немного полноватая… впрочем, скорее статная. Сдержанная, пожалуй, чуть стеснительная. Когда она приехала вчера вечером, разговор дался Марте с трудом. Они не виделись почти пятьдесят лет, и обе остро ощущали отсутствие Дэвида, его талант вести легкую, непринужденную беседу.

Серебристо-золотые волосы были аккуратно собраны в старомодный шиньон. Воплощение элегантности. Как и ее брат, она себя создала и переделала.

– Кэсси, – проговорила Марта.

Та шагнула вперед.

– Хорошо ли ты спала?

– Хорошо. Я проснулась давно. Приняла ванну и смотрела старые комиксы Дэвида с Уилбуром.

Она вошла в кухню. Марта взяла ее за руки.

– Я рада, что ты приехала. Спасибо тебе.

– Что ж, он этого хотел. Он хотел, чтобы я сюда приехала, когда он был жив. Мне… мне жаль. Жаль, что я не приехала раньше.

– А он мне даже не сказал, что встречался с тобой… – Марта крепче сжала руки Кэсси. – Я несколько месяцев не заходила в его кабинет, понимаешь? Я не видела твоего письма.

Она несколько раз ездила в Лондон и разыскивала сестру Дэвида. Сидела в государственном архиве района Кью, просматривала книги записей приютов и документы по переписи населения – и ничего не нашла. Она даже к Ангелу ходила и бродила по улицам, так хорошо знакомым Дэвиду, и все искала и искала женщину, похожую на него и на Флоренс. Однако все было тщетно, и Марта начала впадать в отчаяние.

Только три дня назад, когда она искала что-то для организаторов выставки Дэвида на Мюриэл-стрит, Марта наконец открыла маленький ящичек его письменного стола и увидела там письмо. Оно лежало поверх старых ластиков и огрызков карандашей, промокашек и стержней для шариковых ручек. Дэвид открывал этот ящик каждое утро, чтобы достать свои орудия труда, и видел письмо каждый день до самой смерти – с того дня, как оно пришло. А теперь, когда Дэвида не стало, никто не удосужился заглянуть в ящик, – и уж меньше всех туда собиралась заглядывать Марта.

Дорогой Дейви!

Прости, что не писала и не звонила тебе с того дня, как мы с тобой выпивали. Было так радостно снова увидеться. Правда, очень радостно.

Я много думала о том, что ты сказал мне. Про семью. Про то, что только мы с тобой и остались из тех, кто помнит. Мне бы хотелось как-нибудь приехать и всех вас увидеть. Увидеть Флоренс, мне бы хотелось с ней познакомиться. Можно ли мне как-нибудь приехать в ваш расфуфыренный дом и попить чая, как леди? Обещаю вести себя хорошо, как только смогу.

Мой номер телефона на обороте.

Может быть, это плохая идея. Прямо не знаю. Просто подумала – дай-ка спрошу.

С любовью, Кэсси,

Твоя сестренка, х

– Я слышала, что он умер, – сказала Кэсси, когда Марта ей позвонила. Ее голос дрожал. – Но я не знала, как тебе позвонить. Я не знала, нужно ли это кому-то, чтобы я позвонила.

Флоренс ожидали домой в субботу. Она везла с собой Джима, который провел с ней в Италии большую часть лета. Вроде как на одну ночь (Флоренс придумала целую историю – будто Джиму позарез нужно посетить музей Холберна в Бате и посмотреть некий портрет работы Джезефа Райта из Дерби; историю не очень убедительную). На самом деле событие это было куда более грандиозное, чем какая-то галерея с каким-то там портретом.