Место для нас

Джо попытался кивнуть и поморщился от боли. Она была права. Нет, левая!.. Смешно!

– Что ж, я рад за вас. Так о чем мы… – Боль от порезанного пальца растеклась по всему телу. – Простите…

– Похоже, у вас очень сильное кровотечение, – сказала Марта.

Она взяла его за руку, и прикосновение ее теплой кожи подействовало на Джо почти опьяняюще. Зеленые глаза Марты излучали сочувствие. Голова закружилась еще сильнее.

– Думаю, лучше отвезти вас к Биллу – на всякий случай.

– Нет… я не хотел бы… Нет-нет, не волнуйтесь… – Все перед ним вдруг закачалось. Джо ухватился за поручень стойки правой рукой и сглотнул сдавивший горло ком. – Я сейчас, сейчас, мне только надо…

Пол начал подниматься вверх, веки жутко отяжелели. Когда у Джо подкосились ноги, он увидел лицо Марты – изумленное и встревоженное, и ее губы в форме буквы «О». А потом перед глазами все медленно почернело.

Кэт

Вечно она опаздывала. Вечно ей нужно было куда-то бежать. Кэт торопливо шагала по рынку мимо бесконечных кричаще-красных цикламенов, узловатых гераней с потускневшими цветами, кустиков с яркими оранжевыми ягодками. Когда работаешь на цветочном рынке, обязательно замечаешь смену времен года. Кэт каждый год страшилась прихода зимы – ведь нужно было целый день стоять под открытым небом и неотвратимо замерзать. Но в первую неделю сентября все еще царило лето; туристы по-прежнему заполоняли узкие улочки острова Сите и двигались медленно, словно зомби, опустив голову и пялясь на экраны своих смартфонов.

Кэт шла по узкому пешеходному мосту у подножия Нотр-Дама, пробираясь через толпу. Всегдашняя группа джазовых музыкантов играла печальную ритмичную версию песенки «There’s a Small Hotel»[16], и Кэт немного замедлила шаг. Это была одна из любимых песен ее бабушки. Она напевала ее по вечерам, расхаживая по кухне с кружкой чая в руке.

– Привет, англичанка! – крикнул один из музыкантов, когда Кэт проходила мимо.

Кэт сделала большие глаза. Она столько лет тут прожила, а все еще оставалась «англичанкой» – и это притом, что по-французски говорила получше прочих. В Париже парижанин не вопил направо и налево о том, что он француз. Это было бы outr'e[17]. И все же сквозило здесь нечто такое, особая утонченность, отношение к жизни… Кэт утешила себя тем, что теперь ее и за француженку принимали. Она была стройной – стройной по-французски, а не за счет особых стараний: просто она не так много ела. Ее темно-серые глаза прятались под сдобренными муссом для волос прядями густой черно-каштановой гривы. Из дорогих вещей на ней были только ярко-красные «балетки» от «Ланвин», которые купил Оливер в ту пору, когда у них все было хорошо. Несколько месяцев назад Кэт пыталась продать их на eBay, потому что отчаянно были нужны деньги. Ведь глупо носить обувь за триста фунтов, когда тебе на сэндвич денег не хватает. Но на одной туфельке имелось пятно от оливкового масла – напоминание о происшествии с Люком, и покупательница отказалась брать «балетки», когда Кэт по-честному показала ей пятнышко. И Кэт была рада, что туфли остались у нее, потому что они были красивые – блестящие, кораллово-красные. Она и не думала, что обувь способна приносить такую радость. Как все настоящие модницы, даже бывшие, Кэт презирала культ лейблов. «Вот, посмотри, у меня на солнечных очках крупными буквами написано «GUCCI», а значит, у меня водятся денежки». И все-таки стоило ей глянуть на свои красивые красные туфельки, и она не могла удержаться от улыбки, даже когда день был особенно паршивым, а улыбка вымученной. Это удивляло и утешало Кэт – убедиться, что она еще умеет испытывать радость. Хотя думала, что эта способность у нее напрочь растоптана.

Кэт быстро шагала по главной улице острова Сен-Луи. Ее гибкая фигурка ловко лавировала в перемещающейся по улице толпе туристов, глазеющих на витрины boulangerie[18] и fromagerie[19]. Кэт видела очередь у дверей «Berthillon» – знаменитого glacerie[20], где стояли сверкающие мраморные столики. Кэт любила «Berthillon». Она понимала, что ходить туда – это абсолютно и бесповоротно по-туристически, но порой, когда ей невыносимо хотелось полакомиться, когда над двумя островами сгущался туман и Кэт становилось особенно тоскливо, в обеденный перерыв она перебегала через мост и заказывала крошечную чашечку расплавленного горького шоколада, которую подавали с желтыми сливками в маленьком сливочнике из полированного серебра. Увы, финансы не позволяли делать это часто, и уже больше года Кэт сюда не ходила – с тех пор, как перестала получать деньги от Оливье.