Место для нас

Она оглядела толпу. Мамины губы быстро двигались: она молилась за дочь. Хадия успокоилась. Ей тоже следовало бы за что‐то молиться. Мама всегда твердила им, что следует молчать во время никаха и вложить всю энергию в молитву, что это священное время, когда что‐то невидимое во Вселенной раскрывается и оттуда сходят ангелы, чтобы стать свидетелями памятного события. «Пожалуйста, Боже, – молилась она. – Пусть наш брак будет удачным и счастливым. Дай нам сохранить, что имеем. Позволь нам создать любящую семью. И пусть я всегда буду чувствовать, что это моя жизнь, и дай прожить ее достойно, со смыслом и до конца».

* * *

У Тарика было крепкое рукопожатие, резкие черты лица и спокойный характер. Он казался расслабленным даже на сцене, на глазах у всех. Он будет хорошим мужем для Хадии. Хадия была подвержена приступам беспокойства, одержима планированием. И она была не из тех, кто легко меняет планы в последнюю минуту и способен расслабиться. Тарик из кожи вон лез, чтобы быть любезным с Амаром. Он первым помахал Амару, увидев, как тот идет к помосту, и сказал: «Ты, должно быть, Амар». Тарик задавал ему вопросы с искренним любопытством и интересом, и Амар не уклонялся от них, по крайней мере открыто.

Сейчас Амар смотрел на жениха и невесту. Над Хадией держали красную ткань, подобно балдахину. Менее чем через двадцать минут он тайком выберется во двор. Он ищет Амиру взглядом. Она так же, как и он, нервничает и не находит себе места? Вот она – сидит за средним столом рядом с матерью. Из уважения к церемонии никаха накрыла голову дупаттой, так что на виду были одни браслеты. Тетушка Сиима постарела. В зале царила абсолютная тишина. Если он посмотрит на свои руки, если молитвенно их сложит, захочется ли ему помолиться? Если нужно молиться за семейную жизнь Хадии с Тариком, сумеет ли он заставить себя сделать это?

Амар узнал муллу Бакира. Много лет он стоял в мечети, слушая, как читает молитвы мулла Бакир, сидел в мечети, когда тот произносил речи. К тому времени как Амару исполнилось шестнадцать, стало ясно, что он не будет похож на других мальчишек из общины, которые помогали приносить и раздавать еду, а также убирали со столов, когда речи заканчивались. Это они сидели в первом ряду и внимательно слушали, а потом вскидывали руки, готовые забросать муллу вопросами. Но мулла Бакир никогда не менял отношения к Амару, продолжал с доброй улыбкой приветствовать его, словно он был таким же, как остальные мальчики.

Даже дети, сидевшие рядом с родителями, получили приказ не шевелиться и сложить руки вместе, словно подставляя их под невидимую струю воды. Он же не хотел ждать. Он оглядывался, пока не заметил родителей, стоявших бок о бок, лицом к помосту. Мама закрывала рукой рот, как всегда, когда боялась, что заплачет. Отец держал руки за спиной.

Никах подходил к концу. Мулла Бакир призвал всех молиться. В зале по‐прежнему тихо. Он чувствовал, что все гости погружены в осознание важности этого момента. Амар опустил глаза на свои руки. Подушечкой большого пальца левой руки он растирал костяшку большого пальца правой. Амар крепко сжал челюсти, чтобы не произнести про себя ни слова, но все же в голову пришла мысль: «Боже, если ты здесь и слышишь меня, дай Хадие счастливую жизнь и настоящую любовь. Пусть муж уважает ее, боготворит и будет нежен».

* * *

Церемония закончена. Ее дочь вышла замуж. Лейла, к своему удивлению, обнаружила, что плачет. Она крепко зажимала рот, но слезы лились рекой. Скоро она заставит себя остановиться, но пока что отдалась потоку эмоций. Хадия смотрела на лежавший на коленях Коран, и Лейла на мгновение увидела девочку, которой она была, слишком маленькую для своего возраста и такую смышленую; люди в бакалейных магазинчиках видели в ней что‐то такое, чего Лейла, постоянно находившаяся рядом с дочерью и не имевшая других детей, с которыми можно было ее сравнить, не замечала. Теперь ее первый ребенок выходит замуж, и она чувствовала, как благодарна Богу. Рафик положил на ее плечо тяжелую руку. Она повернулась к нему. Его глаза тоже блестели. Когда он кивнул ей, она поняла: они вместе подошли к этому моменту.

– Mubarak, – сказал он ей, и она повторила то же самое, «поздравляю».

Их окружила толпа гостей, прежде чем они успели поздравить дочь и зятя. Лейла и Рафик отошли друг от друга. Лейла обнимала женщин одну за другой, Рафик пожимал руки всем мужчинам. Лейла двигалась по инерции, губы сами произносили «спасибо», но в голове было пусто. Каждый раз, когда людской поток редел, она смотрела на дочь, от которой исходило сияние – именно сияние, словно то, что мать говорила ей в детстве, было правдой: всего раз в жизни человека во время никаха небеса разверзались, и ангелы спускались, осыпая новобрачных благословениями.

Потом к ней подошла Сиима Али, и Лейла невольно поискала взглядом Амиру. Но Амиры не было. Амар стоял сбоку от помоста и разговаривал с Худой. Лейла повернулась к Сииме и улыбнулась.

– Мы так счастливы за тебя и брата Рафика, – сказала Сиима.