Место для жизни

Академик смотрел, как кучка защитников его лаборатории шаг за шагом отступает назад по коридору. Это была агония. Толпа нападающих была слишком велика. Вот мигнул и погас свет, теперь шансов отстоять лабораторный комплекс у них почти не осталось. Внезапно прямо перед ним из мрака вынырнул Сергей Котеев. Он был бледен как мел, украшен синяками, а судя по форме носа, то пробиться к Быстрицкому смог только через Петрова.

– Зачем пришел, уходи! – кричит ему на ухо Быстрицкий.

У Котеева странные глаза.

– Быстрей! Уходите все! Он сейчас придет!

– Кто? ….

У Быстрицкого неприятный холодок пробежал по груди.

– Демон! Я видел его! Тикайте!

Академик осел на землю. Нетвердой рукой он вынул из бокового кармана пиджака нефритовый диск:

– Это не демон, хоть его и называют Ракшас. Он пришел за этим диском. Делай, что сможешь. Я выхожу из игры.

Быстрицкого пришлось тащить Цурэну с Савабэ Городзаэмоном. Оставшись втроем, Петров, Копылов, и Ёшинака отступили в лабораторию профессора, забаррикадировали дверь. Лаборатория являла собой страшное зрелище. Тусклый свет фонарей едва пробивался снаружи через высокое полуподвальное окошко, но вокруг врытого в землю столба было светло, как днем. С железной трубы срывались гроздья синих искр, все электрические цепи вокруг нее оплавились, каждый удар молний посылал через эту систему очередную электрическую дугу. Медь проводов плавилась, пластиковая изоляция горела, источая удушливый дым. Искры и расплавленная пластмасса падали на сырую землю в центре лаборатории, шипели и гасли.

Несколько минут зомби стучали в крепкую дверь, орали и выли. Наконец, убедившись, что дверь так просто не сломать, они успокоились.

– Сейчас он будет здесь, – прохрипел Котеев.

Японцы переглянулись. Копылов крутил головой. Почему-то ему очень хотелось найти железный лом. Очень не хватало крепкого спокойного Накамуры.

– Слушайте! – раздался вдруг голос Быстрицкого, – возьмите это!

Он показал глазами на огромную коробку, которую Котеев всегда принимал за мобильный военно-полевой сортир. На огромном жестяном ящике защитного цвета через трафарет была выведена белая надпись: «ГИ – 00 – 01».

– Куда подключать? – встрепенулся Петров.

Цурэн дышал, загоняя свою энергию в теряющего силы Быстрицкого.

Академик слабо махнул рукой:

– Прямо туда… На один раз должно хватить.

Петров посмотрел на бьющую синими искрами трубу, и деревянной шваброй стал отсоединять ее от провода, выходящего к молниеотводу.

– Что это? – спросил Савабэ, показывая на огромный прибор.

– Инфразвуковой генератор. По-вашему, «Барабан Хуанди».

Савабэ в ужасе попятился от прибора.

– Мы все погибнем!

– Есть запасной выход. Надо разобрать стену в том конце!

Удивительно, но Иван пробил деревянные переборки без помощи лома.

…

Петров с Котеевым тоже не теряли времени даром. Они разобщили молниеотвод и врытую в землю трубу с аппаратурой академика. Теперь поток фиолетовых искр прервался, и в помещении стало еще более сумрачно. Потом они подготовили сброс тока от молниеотвода через инфразвуковой генератор. Махину оставили лежать на месте, просто протащили через все помещение мощные изолированные провода. Развернуть генератор в сторону двери было невозможно, так как он не был приспособлен для горизонтального распространения инфразвука, да и создать хорошую опору не было времени. Поэтому его оставили лежать на полу, рабочей поверхностью вниз. Петров воспользовался временным затишьем между ударами молний, и прикрутил провода к здоровенному рубильнику:

– Я готов, спасайтесь!

Дверь в лабораторию вновь задрожала под тяжестью могучих ударов.

…

Но вернемся к концу девятнадцатого века, когда замоскворецкий купец строил для своего третьего сына частный научный городок. Будучи человеком просвещенным, купец не стал ставить церковь внутри храма науки, но оставить сына без божьей помощи тоже не захотел. Хитрый ум нашел чисто московский способ. Купец соединил подземным переходом институт и божий храм, стоящий на другой стороне улицы. Так любой ученый, не привлекая внимания, мог пройти под улицей, и очутиться в храме.

После всем известных событий начала двадцатого века, храм науки и церковь были разобщены. Тонкая фанерная перегородка, подкрепленная авторитетом коммунистической партии и силой КГБ, надежно отрезала одно от другого. И только богатырский удар плечом Ивана Копылова вновь открыл дорогу в заброшенный переход.

Отряд быстро эвакуировался в открывшийся путь отступления, и когда шаги основной группы затихли вдали, Петров рванул рубильник, соединяющий провода с генератором. Сделав свое дело, он помчался вслед за основной группой.