Место, где зимуют бабочки

– Местные, разумеется. Но я говорю о научном сообществе. – По тону, каким были произнесены последние слова, сразу же стало ясно, кого Маргарет считает значимой частью общества. – Мои родители собирали бабочек и мотыльков. У них была просто замечательная коллекция, в которой были представлены практически все виды этих насекомых. Но все равно для них открытие, которое они сделали в Мичоакане, стало главным делом их жизни. Нечто вроде прогулки Нила Армстронга по поверхности Луны. Они мечтали, что когда-нибудь мы все втроем совершим паломничество в эти заповедные места. Они уже даже купили палатки, спальные мешки, а потом принялись планировать наш маршрут. Такая вот была у нас семейная мечта. Впрочем, папа с чисто арийской педантичностью (он у меня немец) принялся за скрупулезное составление расписания буквально по дням и часам. Плюс все-все-все, одежда, экипировка, оборудование, все, что нужно в дорогу. Он очень любил всякие крохотные фонарики, компас, конечно, а еще… – Маргарет издала негромкий смешок. – Совсем забыла! Конечно же, швейцарские армейские ножи, такие перочинные ножики со всякими разными лезвиями. Он даже разработал макеты наших будущих дневников наблюдений, в которых мы станем фиксировать все свои впечатления и описывать все находки.

Маргарет снова задумчиво улыбнулась, с головой окунувшись в воспоминания.

Луз тоже улыбнулась, глядя на нее. Теперь понятно, в кого она такая педантка. Как говорится, яблочко от яблони недалеко падает.

– Увы! Мы так и не собрались в эту поездку.

– Но еще не поздно сделать это сегодня, – поспешила утешить ее Луз, прочитав во взгляде Маргарет нескрываемое сожаление.

– Сегодня? Что вы! У отца уже совсем не то здоровье. Постоянные проблемы с сердцем. Он просто не вынесет всех этих подъемов. На такой высоте, разреженный воздух, нет-нет! Это уже не для него. А мама… – Маргарет больно прикусила губу и снова схватилась за чашку. – Время ушло. Свой шанс мы упустили. – Она вздохнула, и черты ее лица немного разгладились. – Можно только догадываться или пытаться представить себе, какое это фантастически красивое зрелище. Миллионы и миллионы бабочек. – Она медленно отхлебнула из чашки, которую Луз не успела убрать со стола, и взгляд ее затуманился. – Вам повезло, что вы туда едете.

– Едва ли мою нынешнюю ситуацию можно назвать везением. К сожалению, я тоже упустила свой шанс побывать на родине бабушки вместе с ней. У меня в дороге было много времени на размышления, и я вот ехала и все время думала – почему мы так бездумно относимся к тем, кого любим. Не дорожим возможностью побыть с ними каждую свободную минуту. А потом в один прекрасный день они уходят от нас, и все. Слишком поздно. Бог мой! Сколько я себя помню, мы с бабушкой постоянно мечтали о том, чтобы съездить на ее родину. Но каждый год поездка по тем или иным причинам откладывалась до следующего года. То не получалось по работе, то денег не было. А сейчас… – Луз снова почувствовала, как на нее наваливается тяжесть утраты. – Что ж, могу сказать одно. Сейчас я все же еду. Может быть, бабушка представляла себе эту поездку совсем иначе. Но по крайней мере мы едем туда вместе.

– Да, – задумчиво бросила Маргарет. – Моя мама часто повторяла, что люди сами кузнецы своего счастья. – Она отодвинула от себя чашку и, поднявшись со стула, полуобняла Луз за плечи: – Я восхищаюсь вашим мужеством.

Этот импульсивный жест несказанно удивил Луз. Она почувствовала, как нежная, но крепкая рука Маргарет сжимает ее плечо, и тоже в благодарственном порыве обняла ее. Наверное, в этот момент ее приязнь к Маргарет стала еще сильнее и, быть может, даже крепче, чем обычные сестринские узы.

Телефонный звонок нарушил очарование момента. Отпрянув друг от друга, они встретились глазами. И у каждой мелькнуло одно и то же: Офелия! Наверняка это о ней! Маргарет схватила свой телефон, лежавший на кухонном столике. Луз пристроилась у нее за спиной.

– Это миссис Пенфолд, – прошептала Маргарет и взмахнула рукой, приглашая Луз подойти ближе. Слегка отодвинув трубку от уха, она нажала на кнопку громкоговорителя. Луз услышала взволнованный голос миссис Пенфолд:

– Боже мой! Маргарет! Предупредите Луз, чтобы немедленно ехала в больницу. У Офелии начались роды!

– Ах, Офелия! Какая же она у тебя красавица! Просто какое-то розовое чудо, – восторгалась Луз, разглядывая новорожденного ангелочка.

Стены в родильной палате были обиты ситцем в мелкий цветочек. И это делало больничное помещение похожим на огромную уютную спальню. Офелия лежала на кровати, слегка откинувшись на подушки, и пила холодную воду. Сегодня утром выглядела она уже гораздо лучше, почти похожая на себя прежнюю. Кто-то переодел ее в новенькую хлопчатобумажную розовую сорочку. А сама она уже успела накрасить губы такой же розовой помадой. Естественно, губы были растянуты в широченной улыбке, демонстрирующей ее необыкновенную радость. Счастье Офелии было столь всеобъемлющим, что темный синяк под глазом не сразу бросался в глаза.