Место исторической географии в востоковедных исследованиях

В степной зоне Засушливо Засушливо Влажно

Уровень Каспия Низкий Высокий Низкий

Сток Амударьи и Селенги Повышен Понижен Повышен

Применение данных, приведенных в таблице, позволило сделать несколько важных заключений. Способы хозяйства народов, обитавших на северных берегах Каспийского моря, а следовательно и их исторические судьбы, были тесно связаны со степенью увлажненности аридной зоны и тем самым с уровнем Каспия. А раз так, то очевидно, что исследование исторических судеб народов, населявших низовья Волги, позволяет судить о происходивших тут климатических и ландшафтных изменениях. В свою очередь применение шкалы политической истории в данном аспекте дает абсолютную хронологию для периодов повышенного увлажнения и длительных засух (подробно см.: [ [x]] [ [xi]]). Равным образом возможно применение предложенной методики при исследовании других районов.

Исторические материалы, как источник для восстановления древних климатических условий, применялись и применяются очень широко. В этом плане развивалась знаменитая полемика между Л.С. Бергом [xii] и Г.Е. Грумм-Гржимайло [xiii] по вопросу об усыхании Центральной Азии в исторический период. Связанную с этим вопросом проблему колебания уровня Каспийского моря в I тысячелетии н.э. также пытались решить путем подбора цитат из сочинений древних авторов [ [xiv]] [ [xv]] [ [xvi]] [ [xvii]], Аналогичные исследования проводились над русскими летописями для того, чтобы сделать заключение об изменении климата Восточной Европы [ [xviii]] [ [xix]].

Но итоги трудоемких исследований не оправдали ожиданий. Иногда сведения источников подтверждались, а иногда проверка другим путем их опровергала [ [xx]] [ [xxi]] [ [xxii]]. Отсюда вытекает, что совпадение полученных данных с истиной было делом случая. Это говорит о несовершенстве методики. В самом деле, путь простых ссылок на свидетельство древнего или средневекового автора всегда приведет к ложному или, в лучшем случае, неточному выводу, Летописцы упоминали о явлениях природы либо между прочим, либо, исходя из представлений их времени, трактовали грозы, наводнения, засухи как предзнаменования или наказание за грехи. В обоих случаях явления природы описывались выборочно, когда они оказывались в поле зрения автора, а сколько их было опущено, мы даже догадаться не можем. Один автор обращал внимание на природу, а другой (в следующий век) – нет. Может оказаться, что в сухое время дожди упомянуты чаще, чем во влажное. Историческая критика тут помочь не в состоянии, ибо по отношению к пропускам событий, не связанных причинно-следственной зависимостью, она бессильна.

Л.С. Берг, на основании исторических сочинений, сделал вывод, что превращение культурных земель в пустыни является следствием войн [xxiii], Ныне эта концепция принимается без критики и в качестве примера чаще всего приводится находка П.К. Козлова – мертвый тангутский город Ицзин-ай, известный под названием Хара-хото [xxiv]. Этот момент является настолько показательным, что мы сосредоточим наше внимание на одной проблеме – географическом местоположении этого города и условиях его гибели.

Тангутское царство располагалось в Ордосе и Алашане, в тех местах, где ныне песчаные пустыни. Казалось бы, это государство должно быть бедным и малолюдным, а на самом деле оно содержало армию в 150 тыс. всадников, имело университет, академию, школы, судопроизводство и даже дефицитную торговлю, ибо оно больше ввозило, чем вывозило. Дефицит покрывался отчасти золотым песком из тибетских владений, а главное, продажей живого скота, который составлял богатство Тангутского царства. Город, обнаруженный П.К. Козловым, расположен в низовьях р. Эцзин-гол, в местности, ныне безводной. Две старицы, окружающие его с востока и запада, показывают, что река сместила русло к западу и ныне впадает двумя рукавами в озера; соленое Гашун-нор и пресное Сого-нор. П.К. Козлов описывает долину Сого-нора как прелестный оазис среди окружающей его пустыни, но вместе с тем отмечает, что большое население прокормиться тут не в состоянии.

Разрушение города часто приписывается монголам. Действительно, в 1226 г. Чингисхан взял тангутскую столицу, и монголы жестоко расправились с населением. Но город продолжал жить еще в XIV в., о чем свидетельствуют даты многочисленных документов, найденных здесь. Его гибель связывают с изменением течения реки, которая, по народным преданиям торгоутов, была отведена осаждающими посредством плотины из мешков с землей. Плотина эта сохранилась до сих пор в виде вала. Так оно, видимо, и было, но монголы тут ни при чем. В описаниях взятия города Урахая (монг.) или Хэшуйчэна (кит.) нет таких сведений. Да это было просто невозможно, так как у монгольской конницы не было на вооружении необходимого шанцевого инструмента. На самом деле тангутский город погиб в 1372 г. Он был взят китайскими войсками Минской династии и разорен как опорная точка монголов, угрожавших Китаю с запада [xxv].