Место издания: Чужбина (сборник)

Девять часов – надо приготовить завтрак. Шеф, еще кутаясь в халат, уже прошел в бюро и включил радио. Бюро служит и общей комнатой. После обеда, если нет посторонних, можно усесться с починкой белья в кресло и слушать заграничное радио… Шеф ничего не имеет против и часто разговаривает с ней. Синьора Франчетта – итальянская журналистка – угощает ее сигаретами, хотя Луиза не курит, а прячет про запас. Или эта русская дама, Демина. Но с ней у Луизы совсем особые отношения.

Демина приходит каждый день на несколько часов, дает уроки русского языка шефу, слушает для него московское радио. Луиза незаметно для других подсовывает ей под блюдечко сигаретку и всегда следит, чтобы у нее была чашка хорошего, крепкого кофе. Надо же доставить удовольствие человеку: ей и так плохо живется.

Да, это не совсем обычные отношения. Демина – интеллигентная женщина, не чета ей – как там ни верти – а все-таки экономке. Она тоже служащая, но у нее прекрасные манеры и меховая накидка, которую Луизе не купить и на годовое жалованье, а носит она ее так, как носят настоящие дамы, – не заботясь о ее цене. У нее некрасивый, но очень симпатичный муж. Когда Луиза приходит к ним, он встает, здороваясь с нею, – настоящий аристократ! Если рассказать сестре в Маркт-Швабене, какое у нее знакомство! И фрау Шпрехт не поверила бы, что она, Луиза, может просто прийти к таким людям без приглашения и сказать: «Вот, фрау Нина, парочка форелей на ужин, – сегодня достала у нас в отеле, надо же побаловать вашего мужа».

У них убогая квартирка во дворе и слишком уж несложное хозяйство разоренных войной беженцев, второразрядных иностранцев. Шеф Луизы – это привилегированный, ему прощаются причуды и выходки; «остовки» на отдельной кухне – крепко сколоченные девки; их только жаль, особенно «Валью». Она напоминает чем-то далекую Лизхен из Маркт-Швабена, и Луиза старается подкинуть им что-нибудь, ничего, они тоже отшлифуются.

А вот такие, как Демины, – эти на середине лестницы. С одной стороны – благородное общество, с другой – жизнь, которой не позавидует жена чернорабочего: у той кастрюль и белья раз в десять больше.

– Мой сервиз, – улыбнулась Демина, приготавливая кофе, принесенное Луизой – не совсем Розенталь, но пить из него можно, а это главное!

Луиза смотрит на знакомые разномастные чашки с тарелочками вместо блюдец и находит в них особое очарование, не понимая, почему ей так нравится, что хозяйка не стесняется своей бедности и не прячет ее судорожно, как сделала бы немка. Именно в этой небрежности, по мнению Луизы, и проявляется широта русской натуры: это удивляет и притягивает.

– Непременно хочу брать у вас уроки русского языка, фрау Нина. А то только и знаю, что «пожалста» и «карашо». Майор говорил, что теперь образуется целая армия из русских: казаки и генерал Фласов. Кто знает, в жизни случаются разные вещи…

Луиза начинает говорить задумчиво. Но как только мечте даны слова, она не может удержаться больше, плотно, как боровик, усаживается в кресле, хлопает руками по локотникам, и в голубых глазах загорается дикая энергия.

– Вы знаете, фрау Нина, я часто ходила на лекции о России. Конечно, мне не все было понятно. Я кончила только деревенскую школу и все время работала как вол. Вы знаете, что значит быть одной прислугой?! Откуда вам знать! Вставала в шесть, ложилась в двенадцать. Но зато я посмотрела, как живут другие, и сказала себе: «Луиза, батрачить можно было в Маркт-Швабене. Если у тебя голова набита не навозом, то ты добьешься чего-нибудь. Надо только сжать зубы и кулаки…

И Луиза выбилась. Через три года она стала кокетливой, опрятной, расторопной горничной и перешла на другое место получше.

– Вот это была моя цель, фрау Нина: стать экономкой в приличном доме, лучше всего у одинокого дипломата, скопить себе приданое и выйти замуж. Вы не знаете, как трудно рабочей девушке найти себе мужа. Я не говорю, конечно, о Францле: таких много. Я очень долго держалась, но он тоже из-под Мюнхена, земляк, и встретилась я с ним за границей. Да, побывала в Швейцарии, служила там пять лет у одной англичанки, прекрасное место!.. Я всегда копила и откладывала. У меня в сберегательной кассе есть две тысячи марок и потом вещи. Я покупала все, что нужно для собственного хозяйства, и посылала сестре на хранение. Конечно, мебели нельзя было при обрести: она потрескается. Но зато – все постельное и столовое белье, одеяла, кухонную посуду, сервиз, вазочки, утюг…

Луиза прищуривается от удовольствия, загибая пальцы при пересчитывании своих богатств.