Место любви

– Я думаю, ты не единственный, у кого возникает такая идея, – съязвил он.

– Фуэнтес?

– Ну! Вот где начнется для нас неприятность. Разве сможем мы стоять в стороне и позволить этому гнилушке позабавиться с ней?

– Какого черта, – возмутился Моркомбр. – Если он позарится на нее, я вышибу из него дух.

– По крайней мере, попытаешься это сделать, – сухо сказал Квентин. – Но не менее сорока солдат придут этому парню на помощь.

Моркомбр фыркнул:

– О, полагаю, вместе-то мы с ними управимся. Мне бы не хотелось воевать в одиночку, но с тобой, полагаю, мы бы их расшвыряли.

– Разумеется. – В голосе Квентина звучало сомнение. – Но все равно, лучше бы ее здесь не было.

Он вернулся к окну, чтобы продолжить наблюдение за пустынными улицами. Моркомбр присоединился к нему, и некоторое время они молчали, глядя, как солнце постепенно садится за горизонт.

3

Вечером стало прохладней. Легкий бриз, дувший от бухты, шевелил тюлевые занавески на окне.

Моркомбр сидел у окна и курил трубку, не спуская глаз с пустынной набережной. Квентин лежал на диване, смежив веки, с раскрытой книгой на груди. Майра сидела поодаль от них, но любой шум снаружи, шаги по коридору заставляли ее напрягаться.

Они только что закусили консервированной едой, и Квентин мысленно прикидывал, на сколько дней им хватит этого небольшого запаса. Он открыл глаза и покосился на Майру. Она смотрела в другую сторону, не замечая, что он за ней наблюдает. Он подумал, что она выглядит абсурдно юной в коротком черном шелковом платье, одолженном ей Анитой. Он нахмурился, поглядев на ее длинные ноги в блестящих шелковых чулках и на полоску белья, выглядывающую из-под платья, очень заметную с того места, где лежал. Она слишком хороша, подумал он. Ее светлые волосы, точно листовой сияющий металл, отражали мягкий свет настольной лампы. Ему нравились ее длинные тонкие пальцы и форма ее рук. Он задумчиво изучал ее лицо. Твердый изгиб ее рта его озадачил. Выражение ее лица заставило его поискать подходящее слово… Разочарование? Да, вот оно.

Он поймал себя на том, что ему интересно, что же произошло с ней прошлой ночью. Почему она осталась без сопровождения. Как получилось, что она отстала от судна. Весь день она была очень молчалива. Очевидно, она была благодарна им за гостеприимство, но на этом дело и кончилось. Она воздвигла барьер, который ни Моркомбр, ни он не смогли преодолеть. В такие долгие часы ожидания, когда надо все время прислушиваться, не происходит ли что-нибудь, оба мужчины предпочли бы отсутствие женского общества. Эта постоянная беспредметная светская беседа и вежливость, не соответствовавшая их настроению, стала их раздражать. Квентину хотелось, чтобы она ушла, но она сидела спокойно на стуле весь день, отвечала, когда к ней обращались, а в остальное время сохраняла угрюмое молчание.

Оба мужчины наконец в отчаянии сдались. В течение последующих часов царило тяжелое напряженное молчание, нарушаемое лишь шуршанием переворачиваемых страниц и потрескиванием стула, когда Моркомбр менял положение тела.

Внезапно из темноты донеслись три винтовочных выстрела. Они прогремели очень близко. Моркомбр вскочил на ноги.

– Вы слышали? – спросил он, хотя это и так было ясно.

Квентин крадучись пересек комнату, чтобы выключить свет. Затем он осторожно подошел к окну и выглянул. Но из-за мерцающих огней набережной он не смог ничего увидеть. Они напряженно прислушивались в темноте. Были слышны какие-то слабые крики, а потом прозвучали еще два выстрела. На этот раз они увидели вспышки винтовочного огня. Это было неподалеку от отеля.

– Может быть, стража начинает шевелиться, – сказал Квентин. – Я заметил человека у ворот сегодня днем.

Моркомбр дымил трубкой.

– Должно быть, он и выстрелил в кого-то.

Он хотел выйти на веранду, но Квентин оттащил его назад.

– Держись оттуда подальше, Билли, – посоветовал он. – При этом лунном освещении ты – неплохая мишень.

Моркомбр поспешно отступил в комнату и включил свет.

– Неужели единственное, что мы можем делать, – сказал он раздраженно, – это сидеть и дожидаться. Говорю вам, я уже сыт по горло этим сидением.

Дверь рывком отворилась, и вошел молодой лейтенант. Позади него стояли два солдата, их винтовки были направлены на обоих американцев.

– Прошу извинения, – произнес лейтенант на тщательном английском, – за то, что прерываю вас.

Квентин спросил:

– Что там за стрельба?

Лейтенант пожал плечами:

– Небольшое недоразумение. Чисто местное дело. Уверяю вас, все уже утряслось.

Квентин почему-то нервничал:

– Ну, лейтенант, чем могу служить?

Лейтенант оглядел комнату. Его глаза остановились на Майре. Тонкая улыбочка появилась на его смуглом лице. Он склонился в глубоком поклоне.

– Генерал Фуэнтес шлет вам свои приветствия и приглашает с ним отобедать, – сказал он.

Майра вскинула подбородок.

– Поблагодарите генерала и передайте ему, что я уже пообедала.

Наступила долгая пауза. Лейтенант стоял в почтительной позе, тонкая улыбка все еще оставалась на его лице, глаза его медленно обшаривали Майру оценивающим, оскорбительным взглядом.

Квентин спросил, стараясь держаться спокойно:

– Это все?