Место нашей любви

Тихо посмеиваясь над другом, начальник службы безопасности вышел первым, помня о своих обязанностях. Если с фавориткой друга что-то случится, Джохар самолично глаза ему выжжет. Викрам погладил шрам, понимая, что ему и этого уродства достаточно, как, впрочем, и позора.

Когда представители унжирцев зашли в кабинет Джохара, Викрам остался в коридоре. Всё было хорошо. Наноботы слаженно работали, уничтожая не откликнувшиеся на запрос «свой-чужой» неопознанные шпионские жучки. Одного служащего задержали при попытке пронести оружие. Ребята очень чётко сработали, не дали ему и шанса приблизиться к месту проведения заседания.

Викрам был начеку, так как унжирцы доверили им свою охрану. Нонарский посол, когда прилетал, тоже всегда просил присмотреть за ним. Все, кроме землян, доверяли манаукцам свою охрану, зная, что лучше них никого не сыскать.

Неожиданно Вику пришло сообщение от Рушата. Открыв его, мужчина застыл, закрыв глаза. Она покинула станцию! А они не посмели её остановить, так как не было причин это сделать. Кровь стучала в ушах, глаза застилала красная пелена. Вик с силой ударил кулаком в стену, проминая стенные панели. Упорхнула птичка, упорхнула! И злиться манаукец мог только на себя. Это он не успел, не предвидел, не предотвратил. Практика у неё должна была длиться ещё неделю с небольшим, он как раз бы вернулся, а теперь…

***

— Скукотища! — протянула я, разглядывая наискучнейший из всех потолков, которых было в моей жизни предостаточно.

Но почему-то потолок именно в моей комнате раздражал больше всех. Ведь он не шёл ни в какое сравнение с многоуровневым потолком в комнате манаукца. Тот так и манил прогуляться взглядом с одного изгиба на другой, проследить за переливами цветов. А этот? Примитив! Эх, тоска зелёная!

Еще и Викрам со своим «жди». Вон, какую я ему свинью подложила, улетев со станции. Теперь и не докажешь, что я не по своему желанию домой раньше времени вернулась. Ну почему мне с мужчинами всегда не везёт? И главное, номер комма не оставил, конспиратор!

После прилёта домой он стал преследовать меня в моих снах, голый, горячий и жаждущий меня. Чтобы успокоиться, я черпала в этих откровенных видениях вдохновение и постоянно рисовала. Мастер сестры Натки, как узнал, что я прилетела, чуть ли не на коленях умолил посетить галерею и самой посмотреть на плоды нашего совместного труда. Он был в полном восторге, ведь все картины были проданы ещё в первый день выставки. Я сдалась, так как все равно нужно было чем-то заняться помимо рисования. Вик, смотрящий на меня с большинства картин, пугал своими ярко-синими глазами, так разительно меняющими его облик. Натка извратилась над моими рисунками и очень качественно загримировала его под землянина. Если не знать, с кого срисовано, ни за чтобы не догадались, что это манаукец.

Вот и второй день отдыха подошел к концу, и я поняла, что очень тоскую по безумствам и авантюрам. Мама укоризненно поглядывала в мою сторону, приговаривала:

— Не успела вернуться, уже скучает!

Сестра тоже была постоянно занята, ей один унжирец предложил нарисовать его портрет.

В дверь постучались, я удивилась такой вежливости и оторвалась от затянувшего меня процесса рассматривания мелких трещин на потолке. Нахмурилась, прислушиваясь к звукам за дверью.

— Линда, я войду? — спросила мама, чем очень обеспокоила.

С каких это пор она стучится? Обычно сразу врывается. Странно.

— Да, конечно! — выкрикнула я в ответ, садясь на кровати.

Мама вошла, обвела недовольным взглядом мой творческий беспорядок, который я создавала два дня. Если признаться, я даже чемодан не распаковала, там, наверное, грязное бельё уже скисает. А мне вот лень. Не хочу, не буду…

— Вот, — протянула мама карту, — четыре дня развлечений, только перестань ныть. Понимаю, что учёба сложная и отнимает у тебя все силы. Покупаешься в бассейне, на дискотеку сходишь, только перестать с таким лицом ходить, словно я тебя ничем кроме лимонов не кормлю.

В полном недоумении посмотрев на маму, забрала у нее карту и тут же радостно завопила, бросившись ее обнимать.

Она купила мне тур на станцию отдыха «Дионис» — мир разврата и порока! Хорошо, что мама об этом не ведает! Я радостно верещала ещё минут пять, любимая маман довольно улыбнулась и предупредила, прежде чем уйти:

— Вылет через три часа.

— А-а-а-а! — сменила я тональность, бросаясь к шкафу.

Мне же столько надо вещей перерыть, чтобы купальник найти в этом хламе.

Как же я мечтала провести на этой всем известной станции хотя бы два дня, а лучше три, а тут четыре! Маме путёвка, конечно, встала в копеечку, но как же я рада. Вот умеет она у меня делать подарки, только бы дитятко не плакало.