Место назначения неизвестно

– Отзываются как о довольно приятном человеке. Что касается работы, то ничего выдающегося или примечательного. Просто разработка различных практических применений ZE-расщепления.

Несколько мгновений оба молчали. Их разговор был бесцельным и велся почти машинально. Отчеты службы безопасности стопкой лежали на рабочем столе, и во всей это стопке не было ничего полезного и достойного обсуждения.

– По прибытии сюда его, конечно же, тщательно проверяли, – сказал Уортон.

– Да, и результаты проверки оказались вполне удовлетворительными.

– Полтора года назад, – задумчиво промолвил Уортон. – Знаете, это угнетает тех, кто так живет. Меры предосторожности. Ощущение постоянного пребывания под микроскопом, жизнь в замкнутом пространстве. Они становятся нервными и странными. Я достаточно часто видел это. Начинают грезить об идеальном мире. Свобода и братство, раскрыть все тайны и работать на благо человечества! Именно в этот момент некто, в большей или меньшей степени являющий собой отбросы этого самого человечества, видит свой шанс и использует его. – Полковник почесал нос и продолжил: – Мало кто более легковерен, чем ученые. Все известные источники об этом свидетельствуют. Не понимаю, почему.

Его собеседник улыбнулся, но в его улыбке читалась невероятная усталость.

– О да, так и должно быть, – подтвердил он. – Понимаете, они думают, будто знают всё. А это всегда опасно. Допустим, вот мы – совсем другие. Мы мыслим скромными масштабами. Мы не намереваемся спасать мир, только найти один-два потерянных кусочка мозаики и убрать одну-две связи, мешающих работе. – Он задумчиво постучал пальцем по столу. – Если бы я только знал о Беттертоне чуть больше! Не о его жизни и его делах, а о каких-то повседневных вещах, дающих ключ к пониманию. Над какими шутками он смеялся? По поводу чего мог выругаться? Каких людей он уважал, а какие его злили?

Уортон с любопытством посмотрел на своего визави.

– А его жена – вы с ней беседовали?

– Несколько раз.

– Она ничем не может нам помочь?

Собеседник полковника пожал плечами.

– Пока что ничем.

– Вы полагаете, она что-то знает?

– Она, конечно же, не признает, будто ей что-то известно. Одни стандартные реакции: тревога, горе, отчаянный страх, никаких заранее возникших подозрений или намеков, муж вел абсолютно обычную жизнь, никаких потрясений, и так далее, и тому подобное. Сама она считает, что мужа похитили.

– И вы ей не поверили?

– У меня есть один недостаток, – с горечью произнес сидящий за столом человек. – Я никогда никому не верю.

– Что ж, – медленно промолвил Уортон, – полагаю, кому-то надо мыслить более свободно… Что она за женщина?

– Самая обычная женщина, какую можно встретить каждый день за игрою в бридж.

Полковник понимающе кивнул.

– Это затрудняет дело, – сказал он.

– Она сейчас здесь, чтобы поговорить со мной. Придется снова пройти через то же самое.

– Это единственный способ, – отозвался Уортон. – Однако я бы так не смог. Мне не хватит терпения. – Он поднялся. – Ладно, не буду вас задерживать. Мы не слишком-то продвинулись вперед, верно?

– Увы, это так. Можете провести специальную проверку касательно отчета из Осло. Это вполне вероятная зацепка.

Уортон кивнул и вышел. Его собеседник поднял трубку переговорного устройства, стоящего сбоку от него на столе, и сказал:

– Я встречусь с миссис Беттертон немедленно. Проводите ее ко мне.

Он сидел, глядя перед собой, пока в дверь не постучали и не вошла миссис Беттертон. Это была высокая женщина лет двадцати семи. Самой примечательной чертой ее внешности были блестящие золотисто-рыжие волосы. В обрамлении этого великолепия ее лицо казалось почти невыразительным. У нее были зеленовато-голубые глаза и светлые ресницы, как это часто встречается у рыжих людей. Хозяин кабинета отметил, что на лице женщины отсутствует макияж. Здороваясь с нею и предлагая ей сесть в удобное кресло по другую сторону стола, человек размышлял о том, что значит подобное отсутствие. Оно чуть-чуть заставило его мнение склониться к тому, что миссис Беттертон знает больше, чем говорит.

Опыт подсказывал человеку, что женщины, переживающие глубокое горе и страх, не пренебрегают макияжем. Осознавая, какой ущерб наносит их внешности страдание, они пытаются как-то восполнить этот урон. Он задумался, не пренебрегла ли миссис Беттертон косметикой намеренно, чтобы лучше сыграть роль покинутой жены. И в этот момент она произнесла сдавленным от волнения голосом:

– О, мистер Джессоп, я надеюсь… есть ли какие-то новости?

Он покачал головой и мягким тоном ответил:

– Извините, что просил вас прийти в такой момент, миссис Беттертон. Боюсь, что никаких достоверных новостей мы вам сообщить не можем.

Олив Беттертон отрывисто сказала:

– Знаю. Это было в вашем письме. Но я думала, вдруг… с тех пор… ох! Я рада, что вы меня вызвали. Просто сидеть дома, гадать и размышлять… это хуже всего. Ведь ничего нельзя поделать!

Человек по фамилии Джессоп успокаивающе промолвил: