Место назначения неизвестно

В его голосе звучало смущение. Несколько мгновений Хилари гадала о том, что он имел в виду. Потом сообразила, что у нее, как предполагала ее легенда, были иные цели, и они были достигнуты. Она прибыла сюда, чтобы воссоединиться с любимым мужчиной. Если бы сейчас она примкнула к Питерсу только потому, что ей отчаянно хочется отсюда сбежать, это выглядело бы подозрительно. Она почти решилась сказать ему правду, но чувство осторожности остановило ее. Она пожелала Питерсу доброй ночи и ушла с крыши.

Глава 16

I

– Добрый вечер, миссис Беттертон.

– Добрый вечер, мисс Дженсон.

Тощая девушка в очках лучилась восторгом, ее глаза за толстыми стеклами сияли.

– Сегодня вечером будет Большое Собрание! – объявила она. – Сам директор намерен обратиться к нам! – Женщина едва ли не задыхалась от благоговения.

– Это хорошо, – заметил стоявший поблизости Энди Питерс. – Мне давно хочется взглянуть на директора.

Мисс Дженсон бросила на него взгляд, полный неодобрения и едва ли не потрясения.

– Директор – человек необыкновенный, – строго напомнила она.

Когда женщина скрылась из виду в одном из неразличимо-белых коридоров, Энди Питерс негромко присвистнул.

– Мне слышится в этом некий отзвук клича «хайль Гитлер!» или я ошибаюсь?

– Точно, прозвучало похоже.

– Главная беда этой жизни – в том, что никогда подлинно не знаешь, куда попадешь. Если бы, уезжая из Штатов полным мальчишеского стремления к старому доброму Братству Людей, я знал, что окажусь в когтях очередного богоизбранного диктатора… – Он развел руками.

– Вы и сейчас не знаете этого точно, – напомнила Хилари.

– Я это чую – здесь весь воздух этим пропитан, – возразил Питерс.

– Как я рада, что вы здесь! – выпалила Хилари и покраснела, когда он озадаченно взглянул на нее. – Вы такой милый, такой обычный, – в отчаянии попыталась объяснить она.

Питерса это, казалось, развеселило.

– Там, откуда я приехал, слово «обычный» имеет совсем другое значение, чем то, которое вы в него вложили. Оно, скорее, означает «скучный» или «посредственный».

– Вы же понимаете, что я не это имела в виду. Я хотела сказать – вы такой же, как все… О боже, это тоже звучит грубо…

– Вы хотите сказать – «просто человек»? Именно такого собеседника вы ищете? Вам так надоели гении?

– Да, и вы изменились с тех пор, как прибыли сюда. В вас больше нет той горечи… или ненависти…

Внезапно лицо Питерса омрачилось.

– Вы ошибаетесь. Они все еще здесь – в глубине моей души. Я по-прежнему могу испытывать ненависть. Поверьте, есть вещи, которые следует ненавидеть.

II

Большое Собрание, как назвала его мисс Дженсон, состоялось после ужина. В большом лекционном зале собрались все ценные работники Объекта и их супруги.

В число слушателей не входил так называемый технический персонал: лаборанты, участники балетной труппы, разного рода обслуга и маленькая группа элитных проституток. Последние работали на Объекте, обеспечивая секс тем мужчинам, у которых не было жен и которые не завели отношений с работающими здесь женщинами.

Сидя рядом с Беттертоном, Хилари со жгучим любопытством ожидала появления на кафедре этого почти мифического персонажа – директора Объекта. На ее расспросы Том Беттертон отвечал как-то туманно, его слова почти ничего не говорили о личности человека, руководившего Объектом.

«Там смотреть особо не на что, – заявлял Беттертон. – Но он чрезвычайно харизматичен. На самом деле я видел его всего два раза. Он нечасто показывается нам на глаза. Конечно, чувствуется, что он примечательный человек, но чем именно – я, честно говоря, не знаю».

По тому, с каким почтением мисс Дженсон и некоторые другие женщины говорили о директоре, Хилари вообразила себе некий смутный образ: высокого мужчину с золотистой бородой, в белоснежном одеянии – этакую богоподобную абстракцию.

Она едва не вздрогнула, когда все слушатели вскочили на ноги. На кафедру тихо поднялся темноволосый, довольно плотного сложения человек среднего роста. Внешность у него была довольно неприметная, он вполне мог бы сойти за бизнесмена из Мидлендса. Определить, кто он по национальности, было сложно. Он обращался к аудитории на трех языках, чередуя их один с другим и ни разу не повторившись в точности. И на французском, и на немецком, и на английском он говорил с одинаковой изящной беглостью.

– Во вступлении, – начал он речь, – позвольте мне поприветствовать наших новых коллег, недавно вступивших в наши ряды… – Директор посвятил несколько слов каждому из новоприбывших, а после этого перешел к целям и задачам Объекта.

Впоследствии, пытаясь припомнить его слова, Хилари обнаружила, что не может в точности воспроизвести их в памяти. А может быть, как ей и запомнилось, сами слова были обычными и банальными. Но внимать им – это совсем иное дело.