Место под солнцем

Проснулся он внезапно от какого-то постороннего звука, насторожившего подсознание. Приподняв голову, Борис осмотрелся и прислушался. Проспал он видимо довольно долго и это подействовало на него благотворно. Голова практически не болела, опухоль на лице спала и даже к носу можно было притронуться относительно спокойно. В трюме было совершенно темно. Ни один луч света не просачивался снаружи сквозь доски палубы. По-видимому, наступила ночь, и галера легла в дрейф. Плеска весел слышно не было. Пленники в основном спали. Кто-то похрапывал, кто-то стонал во сне. В дальнем отсеке какая-то девушка молилась и просила защиты у пресвятой девы Марии. Но это все были привычные шумы. В этот момент разбудивший его звук повторился совсем рядом. Тонкий, на одной ноте скулеж, как будто щенок прищемивший лапку уже выбился из сил звать на помощь. Борис протянул руку на звук и наткнулся на девичье плечо. Его помощница сидела, вжавшись в закуток в носовой части галеры и беззвучно плакала, уткнув лицо в ладони. Только иногда у нее вырывался этот жалобный скулеж.

Борис придвинулся, обнял ее за плечи и стал успокаивать, тихонько поглаживая по голове. Всхлипывания постепенно стихли. Борис отвел ладони девушки от лица и, продолжая говорить ей что-то успокаивающее, обтер залитое слезами лицо подолом своей рубахи. В ответ та вдруг схватила Бориса за руки и начала покрывать их поцелуями.

- Что ты, что ты, - Борис попытался отобрать руки, но та вцепилась в него мертвой хваткой и вдруг начала горячим шепотом что-то говорить на осситане. Несмотря на то, что его знания этого языка еще оставляли желать лучшего, он понял почти все из ее сбивчивого рассказа, изобилующего повторами.

Оказалось, что ее зовут Аннет и она была единственной дочерью своего отца, в прошлом рыбака, который после увечья не мог больше ходить в море и зарабатывал на жизнь тем, что ремонтировал лодки в этой деревушке. Мать ее умерла несколько лет тому назад. Жила она с отцом и бабкой, которая уже практически не могла ходить. Жили они бедно, так как мать страдала женскими болезнями со дня ее рождения и не смогла родить отцу сыновей, которые были бы ему помощниками. Ей уже исполнилось шестнадцать лет, и она должна была бы быть замужем уже почти два года, но ее жених утонул на рыбалке через неделю после помолвки. Это сочли плохой приметой и к ней больше никто не сватался, тем более, что приданного у нее особенно и не было. А теперь она осталась одна на всем свете, так как дом их подожгли пираты, а отца, который бросился на ее защиту проткнул копьем тот самый мавр, которого Борис убил ударом в висок. Она видела, как вытаскивали тела из сарая, когда корсары согнали пленников на пристань. Бабка наверняка сгорела в доме. Аннет посчитала, что это она принесла несчастье своим близким, но заверяла Бориса, что она совсем даже не ведьма, а добрая католичка и ходила к мессе каждое воскресенье и исповедовалась регулярно. Это конечно грешно желать кому-либо смерти, но она ему очень благодарна за то, что он отправил этого мавра в преисподнюю.

Борису наконец удалось освободить руки. Он приобнял девушку за плечи и стал успокаивающе говорить ее, что вовсе она не приносит несчастья, что все еще может быть хорошо и она еще встретит кого-нибудь и устроит свою жизнь. В ответ Аннет обхватила его за шею и начала покрывать его лицо поцелуями. Потом, схватив одной рукой его правую руку, прижала ее к своей груди и склонившись к его уху начала что-то просительно шептать.

Вначале Борис не понял, что она хочет, но, когда разобрал, глаза у него полезли на лоб. Аннет просила, чтобы он лишил ее невинности здесь и сейчас.

- Но зачем? - искренне удивился он, - Ты еще так молода, у тебя вся жизнь впереди.

- Моя жизнь кончена, - продолжала шептать Аннет, - уже завтра галера придет в какой-либо тунисский порт и нас всех продадут на рынке рабов. Если увидят, что я девственна, а они проверяют - я знаю, то скорее всего продадут в гарем какому-либо берберийскому князю. Тогда остаток моей недолгой жизни пройдет где-то в пустыне, под замком и мои дети вырастут мусульманами и может быть когда-нибудь мой сын придет убивать моих же односельчан. А если у меня уже был мужчина, то меня продадут в какой-нибудь лупанарий в портовом городе. Мне придется ублажать сотни изголодавшихся по женскому телу матросов, но там у меня будет надежда скопить деньги на выкуп или просто сбежать. Шлюх в лупанарии взаперти не держат. Они и на рынок ходят и просто по городу. Правда с охраной. Я знаю, в соседней деревне в прошлом году одна вернулась через восемь лет. Еще шесть золотых динариев привезла и сразу за мельника вдового замуж вышла.

- Но это лишь одна из многих, - пытался отговорить ее Борис, - скорее всего ты подцепишь какую-то дурную болезнь и умрешь в грязи под забором.

- Пусть, пусть... Но у меня хоть какая-то надежда будет, - Аннет отодвинулась от его уха и припала к его губам.

- Прошу тебя... - умоляюще выдохнула она и рука ее зашарила по промежности Бориса, пытаясь отыскать шнурки, которыми обычно завязывался гульфик.