Место под солнцем

— Договорились, — Константин протянул ему монету, — вот тебе один су в задаток. Между прочим, что это ты ковал перед нашим приходом?

— А это новый засов для конюшни дядюшки Гастона, — кузнец подошел к бочке, вытащил обе заготовки, положил их рядом и продемонстрировал как оно должно работать, просунув в скобы железный прут в три пальца шириной и палец толщиной, — у него раньше деревянный был, так третьего дня у него два шевалье останавливались. Вот один рыцарский жеребец ворота копытами выбил, да запор сломал.

Мастер Жильбер кликнул своих помощников и отдал распоряжения. Подросток приволок из угла лист кованой меди и сунул его в горн, а сын–молотобоец вытащил из–под верстака и поставил на него гранитный валун размером с две головы и стал готовить инструменты.

— Пошли, — Константин кивнул мастеру и потащил Бориса к выходу.

— Ну Костя, ты даешь, не перестаю тебе удивляться, — сказал Борис, выходя за ограду, — как ты с этой подковой его уел–то.

— А что ты думаешь. Во–первых, нам в институте курс металловедения очень неплохо читали, — он обломил с куста длинный прут и хлестнул себя по штанине, — во–вторых, ты бы знал сколько раз мне поставщики дерьмо всякое пытались подсунуть, а холодильная техника безалаберности не терпит, вот и пришлось научиться это дело распознавать. Железо здесь у них грязноватое, примесей много. Если его не проковать как следует, чтобы примеси выдавить, оно слоиться будет — прочность не та и ржавеет быстро. Ну а дальше — дело техники.

— Хорошо, теперь и ушицу сварить можно будет, — Борис довольно потер ладони, — жаль, что на оружие у нас денег не хватит. Может хотя бы один мавританский кинжал сторгуешь, сталь уж больно хорошая — дамасская, с узорами.

— Ха, погоди, будет тебе и белка, будет и свисток, — ухмыльнулся Николаев, — и оба кинжала возьмем и эту хреновину, как он ее назвал — рансор. Может он нам еще и приплатит.

— И как это ты собираешься делать? — удивился Борис

— А это ты мне идею подал, — Костя шутливо ткнул друга пальцем под ребро, — они же лужения еще не знают. Вот и попрогрессорствуем.

— Как же так, бронза же кажется с третьего тысячелетия до нашей эры известна, а это сплав олова с медью.

— Вот именно — сплав. А сплав и покрытие — это, как у нас на Дерибасовской говорят, две большие разницы. Сплавить легко а, чтобы покрытие надежно пристало, поверхность надо качественно очистить. Интересно, кислота у них есть.

— Серную кислоту еще до нашей эры знали, вот только есть ли она у этого кузнеца — сомневаюсь.

Так беседуя, друзья дошли до конца улицы. Дома закончились, но дорога продолжалась дальше вдоль рощицы невысоких деревьев с корявыми стволами и мелкими, серебристыми листьями, сквозь которые проглядывали черные ягоды.

— Маслины, — кивнул на них Борис, — мелковаты правда.

— Что, так прямо и растут, — удивился Николаев, сорвал одну из ягод, сунул в рот, но тут же выплюнул скривившись, — тьфу, горечь какая. Они что — дикие.

— Да нет, обычные, — рассмеялся Борис, — ну кто же маслины с дерева ест. Их же в солевом растворе черт знает сколько вымачивают, чтобы горечь убрать. Или масло давят. Здесь для них вообще–то холодновато будет. Потому и деревья, и ягоды мелковаты. На Сицилии или юге Испании им комфортнее. В Израиле оливковых деревьев тоже много. В Иерусалиме на Масличной горе очень старые есть, по тысяче лет и больше. В Гефсиманском саду арабы шустрят — по десять шекелей продают туристам маленькие веточки с дерева, под которым якобы Христос сидел. Врут конечно. Оливы там безусловно старые, но не настолько. Тем более, что римляне, когда Иерусалим осадили, Гефсиманский сад полностью вырубили.

Константин вытащил сигарету и убедившись, что поблизости людей не видно, закурил.

— Хоть так горечь собью, — пробормотал он, — все равно скоро бросать придется.

За рощей дорога слегка свернула, и друзья пересекли реку по каменному мосту шириной метра три. Константин затянулся последний раз и швырнул окурок в воду. Сразу за мостом начался частокол, огораживавший немаленькую усадьбу. Над открытыми воротами висел деревянный щит с изображением быка в короне.

— Ага, это, наверное, и есть таверна дядюшки Гастона, — предположил Константин, — зайдем?

— Давай, — согласился Борис, — только знаешь, не охота чтоб нас за слуг каких–то принимали. Надо что–либо на голову нацепить. У тебя что есть в этом смысле?

— Панама есть от солнца, — Костя снял с плеча сумку, достал оттуда песочного цвета панаму и одел на голову.

— То, что доктор прописал. А у меня бейсболка есть, — Борис натянул бело–голубую кепочку с длинным козырьком и эмблемой 16–й Маккабиады[17].