Место под солнцем

— Ладно, не вешайте носы, еще не вечер, — продолжил кавторанг, — сегодня среда. Народ еще после праздников не раскачался. Меня вот, приятель из прокуратуры предупредил. Пока дело оформят да в милицию передадут, пару дней пройдет. Я сегодня же оформляю приказ о вашем отчислении за «поведение, не соответствующее моральному облику офицера ВМФ». А вы собирайтесь и, чтобы завтра, крайний срок в пятницу, духа вашего в области не было, пока вам подписку о невыезде не вручили. На БАМ езжайте или еще куда подальше. Во всесоюзный розыск вас объявлять не будут — не высокого полета птицы, но в Одессу вам года три возврата нет. Постарайтесь для начала в какой–то вахтовый поселок, там за пропиской не слишком следят. Если в армию вас призовут, так у военкома вопросы могут возникнуть. По поводу того, что не служили, а военный билет с отметкой о принятии присяги есть. Расспрашивать будет — расскажете как было, но без подробностей. Отчислены мол за драку — и все. Если со мной свяжутся, я вам характеристику приличную дам. Все хлопцы, идите собирайтесь, да родных предупредить не забудьте. У тебя Николаев, родители–то где?

— Они уже шесть лет как на севере, на кооператив зарабатывают. Я с бабушкой жил пока школу заканчивал.

— Вот к ним и езжай, а впрочем — как хочешь. Все, свободны.

Глава 1

(Париж, 20 августа 2004 г.)

Несмотря на приближающийся вечер, Париж изнывал от летней жары. Заходящее солнце косо освещало, украшенные лепниной и колоннами фасады домов бульвара Капуцинов и пыльную листву деревьев. Голоса людей перемежались с гудками сотен машин. Французы возвращались с работы. Высокий, плотный мужчина в джинсах и песочного цвета рубахе навыпуск стоял на углу бульвара Капуцинов и Пляс д'Опера и курил сигарету. При этом он внимательно вглядывался в лица проходящих мужчин. Докурив сигарету почти до фильтра он загасил ее плевком и метким щелчком отправил окурок в урну. Еще раз посмотрев по сторонам, он потащил было очередную сигарету из пачки в нагрудном кармане, но вдруг остановился, толкнул сигарету обратно в пачку и широкими шагами поспешил к выходу из метро.

— Борька, сукин ты кот, ну наконец–то. Я уже думал, что не придешь, — не доходя нескольких шагов закричал он.

Гальперин, заматеревший и с намечающимися залысинами над высоким лбом, прищурился, привыкая к дневному свету после подземного перехода, и широко улыбнулся.

— Ну здравствуй, Костя, — он облапил друга и хлопнул его по спине. — Жутко рад тебя видеть. А за опоздание — прости. Сначала заказчик задержал, а потом я в ихнем метро малость заплутал. И мобильник у них под землей не работает.

— Да ладно, не парься. Главное встретились. Пошли посидим, пивка выпьем. Мы же с тобой больше десяти лет не виделись.

— Во Франции — пиво пить? Не–е–е…. Во Франции надо пить вино. А вообще–то, Костя, я бы лучше поел. С этим гребанным клиентом у меня с утра во рту кроме кофе ничего не было.

— Ну что за вопрос, пошли. Я здесь на бульваре один ресторанчик знаю. Там отличный буйабесс[1] подают. И рачки[2] там — лучше, чем в Одессе. Я их вообще–то больше под пиво потребляю, но и под белое вино тоже хорошо пойдет.

Через несколько минут друзья устроились за столиком на открытой веранде «Старого капуцина».

— Ну рассказывай, — потребовал Константин, — мы же с тобой сколько не виделись, с начала 93–го. И как ты меня нашел–то?

— А я тебя долго искал. Одесское справочное бюро ответило, что такой не значится. Потом, случайно, через одного приятеля в пароходстве на Сашку Кривоножко вышел, вот он мне твое мыло и дал. Только ты очень долго не отвечал.

— Тю–ю, «Бешеный Хохол», значит. Так у него адрес старый. У меня этот ящик всяким спамом забит. Я его только изредка проверяю.

— Да, а помнишь, как мы с ним в училище…

Подошедший в этот момент официант–араб прервал воспоминания. Костя, не глядя в меню, на вполне приличном французском, хотя и с сильным акцентом, сделал заказ.

— Ну ты даешь, — поразился Борис, — с каких это пор ты по–французски так «парлеешь»?

— А то…У меня же здесь поставщики. Не будешь понимать — обдерут как липку. Вот и пришлось изучить. В общем–то не так сложно. У меня вроде как способности к языкам оказались. В грамматике немного путаюсь, но общаться или документы прочесть — проблем нет. Ладно, ты лучше про себя расскажи.

— Ну, что. Тогда в 88–м мы расстались. Ты на север уехал, а я отцу телеграмму отбил и к нему в Севастополь. Рассказал ему все в подробностях. Он меня к своему приятелю в Новороссийск отправил. Тот, как в отставку ушел, завкадрами в порту работал. Сначала в порту поработал пока все документы оформляли, а потом электриком на сухогрузе стал ходить. Ты же знаешь, я плавать всегда хотел.

— Как же — морская душа, грудь в якорях… Моряк в третьем поколении, — улыбнулся Костя.

В этот момент официант принес бутылку белого вина, откупорил ее и налив в бокал грамм двадцать, протянул его Константину. Николаев понюхал, пригубил и, посмаковав секунду, кивнул официанту. Тот быстро налил два бокала и удалился.