Место под солнцем (СИ)

Выяснилось, что работают на стройке обращенные в рабство мавры под руководством привезенного из Кордобы мудехара[38]. Церковь оплачивать работу не слишком спешит и кормят их очень скудно. В основном за счет пожертвований населения. Потому и работа движется ни шатко, ни валко. С прорабом легко можно договориться за пару золотых, и он выделит несколько человек. А если тех хорошо кормить, то они все сделают быстро и качественно.

Поев, друзья пересекли площадь и легко разыскали араба–начальника. Он единственный, кто в этой толпе доходяг был поупитаннее и носил на голове чалму. Договорится с ним в принципе труда не предоставило. Оставив стройку под присмотром своего помощника, тот незамедлительно отправился с друзьями, чтобы осмотреть их приобретение и оценить объем работ. До самого захода солнца он лазил по дому, что–то подсчитывал на грифельной доске и расспрашивал Костю с Борисом, как они хотят видеть дом в результате. Мастер очень огорчился, когда они категорически отказались восстанавливать всю былую красоту вместе с фонтаном.

— К шайтану фонтан, на него воды не напасешься, — Борис объяснялся со строителем по–арабски. — Бассейн просто заложить камнем. Все эти гипсовые плиты с арабесками снять и стены просто оштукатурить.

В результате, после непродолжительной торговли, договорились, что за весь ремонт, включая материалы, цена составит тридцать золотых плюс кормежка для рабочих. Ударили по рукам и условились, что работа начнется со следующего утра.

— Жук еще тот, — усмехнулся Константин, когда мудехар удалился, — как будто обратно в Россию попал, вернее в Советский Союз.

— Ты это о чем? — удивился Борис, подходя к окну и внимательно осматривая фигурный арочный проем.

— А то ты не понял… Он же практически все себе в карман положит. Рабы ему ничего не стоят. Кормить их мы будем. Материалы для строительства он с того храма попятит.

— А–а–а, ну какая тебе разница? — Борис повернулся к другу. — Ты мне лучше вот что скажи, мы окна стеклить будем?

— А как же иначе?

— А так, что об этом разговора не было. Я вот только сейчас вспомнил, когда на окно поглядел. Тут же никаких следов оконных рам нет. И как они тут зимой живут. Это конечно не Россия, морозов не бывает, но с моря все равно сыростью тянет.

— Да это мы оплошали. Ничего не поделаешь. Расходы на это будут сверху. Стекло только надо.

— Так, стекол–то тут до фига надо. Кроме того, стекла довольно большие нужны. Гляди проем какой. Побольше всех наших зеркал будут.

— Нда–а… — Николаев почесал в затылке. — Ну выхода тут два –или сделать форму для отливки побольше, или разбивать окно переплетом. Если большую форму делать, то это дороже выйдет. И олова больше надо и греть дольше. А с переплетом можно и форточки сделать. А как у Шимона в доме сделано? В Алжире так вообще в окнах ничего не было, а здесь я что–то не посмотрел.

— Я тоже не посмотрел, — Гальперин поскреб свою курчавую, ярко рыжую бородку. Если волосы на голове у него были каштановые с отливом старой бронзы, то растительность на подбородке была почти апельсинового цвета. — Вечером все окна были портьерами закрыты, а утром я спросонья не поинтересовался. А насчет переплета я с тобой согласен. Тут еще один момент кстати есть. Если окно на четыре секции разбить, то переплет в виде креста получится. Все инквизиция приставать меньше будет, если в каждом окне кресты выставлены.

— Ладно, пошли обратно. Вон уже темнеет. Как раз к ужину поспеем. И не забудь проверить, как окна у Шимона сделаны.

Константин уже спустился на первый этаж, когда под Борисом, шедшим сзади, подломилась обугленная при пожаре ступенька лестницы. Нога провалилась до колена. Он успел схватиться за стену, удерживая равновесие, но резкая боль пронзила левую лодыжку. Гальперин вскрикнул и выругался. Николаев, который уже почти дошел до выхода, обернулся и бросился на помощь товарищу. Усадив друга на нижнюю ступеньку, он закатал штанину. В неверном свете сумерек видно было, как быстро опухает и наливается синевой голеностопный сустав.

— Блин, ну ты везунчик. На ровном месте ногу сломал.

— Нет, — Борис, морщась от боли ощупал свою ногу, — на перелом не похоже. Скорее всего сильное растяжение. В самом худшем случае — связку порвал.

— Тоже не сахар, — покачал головой Костя, — давай на закорки садись, я тебя дотащу.

— Не стоит, нам довольно далеко идти. Давай лучше ногу перетянем чем–то, и я доковыляю как–нибудь.

Костя снял с себя перевязь. Отстегнув от нее ножны с кинжалом и кобуру с пистолетами, Николаев широким ремнем обмотал другу лодыжку в несколько слоев. Оружие он рассовал за пояс. Борис, опираясь на его руку поднялся и осторожно наступил на левую ногу.

— Терпимо, — поморщившись констатировал он.