Место под звёздами

– Нет, – робко и кратко ответил я.

Дядя усмехнулся. Мне не понравился его смех, он будто смеялся надо мной, а я такое не люблю. Вдруг его волосатая рука обхватила бляшку ремня. Я по-настоящему испугался. Неужели мой ответ настолько ему не понравился, что он собирался меня отшлепать?

От страха живот заболел больше. Я прикрыл себя локтями в ожидании удара, но время шло, а дядя не замахивался. Я вопросительно выглянул из своего укрытия. Он, не моргая, продолжал улыбаться и стягивал ремень.

Вот и все. Дядя собирался побить меня, а я ведь послушный мальчик, я не сделал ничего плохого. За что меня собирались наказать?

Я закрыл глаза. Лучше думать о хорошем, например, о конфетах после обеда или о друзьях, с которыми мы договорились собраться вечером и прыгать через костёр.

Дядя бросил ремень на пол. Я хоть и удивился, но в душе обрадовался, что меня не побьют. Затем он расстегнул пуговицу штанов и дернул змейку ширинки вниз, от чего тишину разорвал такой протяженный звук «бжиииик».

– Папа сказал, что надо выключить чайник, – почему-то захотелось выйти отсюда. Что-то подсказывало уходить. К тому же я не понимал поступков дяди Элвиса. Он хочет писать? Тогда пусть подождёт пока я выйду.

– Я уже выключил.

Это ложь. Я слышал собственными ушами как свистел чайник за дверью.

Внезапно дядя взял меня за потную ладонь и засунул её себе в трусы, крепко сжимая мои пальцы, чтобы я не смог отскочить. От неожиданности я ахнул и ещё больше растерялся, когда он заставил обхватить меня что-то очень горячее и твёрдое. Я панически забегал глазами и прижался к кафельной плитке, захотев попить холодной воды. Меня сильно тошнило и кружилась голова.

– Что ты…

– Возьми его в руку, ну же, – Элвис встал впритык ко мне и требовательно дернул к себе ближе, давя второй ладонью на мое плечо.

Я догадался, что держал в руке и потел от жара и вонючего дыхания сверху, а когда дядя начал неожиданно двигать моей рукой по своему члену, я окончательно разозлился, предприняв попытку сбежать. Но Элвис, дыша отрывисто, будучи сильнее, больно шлепнул меня по щеке и, опустив трусы до колен, показав мне то, что нормальным детям не демонстрируют, грубо взял мою вторую руку и обхватил это.

– Хорошие мальчики не плачут, – повторил он, и я заплакал громче, мотая головой туда-сюда, стоило ему оттопырить мой большой палец и надавить на что-то мокрое.

Я ощущал слабость и беспомощность. Тогда мне не было этого понятно, однако я хотел одного – уйти. Хотел, чтобы вернулся из магазина папа, чтобы он спрятал меня и пообещал, что Элвис больше никогда здесь не появится. Я стоял, как будто заколдованный, наблюдал за своими руками, которыми управлял чужой, читал вытаращенными глазами эмоции на бритом лице дяди, глотая солёные на вкус слёзы.

Где-то в уголке ещё совсем юного мозга я осознавал, что происходящее здесь и сейчас – это нечто неправильное, за это меня точно отругают и лишат сладкого на неделю или, может быть, год. Год это где-то тридцать недель? Я не знаю и не хочу знать, я просто хочу уйти.

– Тс, да, ох, – Элвис вдруг зажмурился и облокотился локтем на стену позади меня, двигая бедрами вперёд, поэтому его достоинство ударялось о мой подбородок.

Я попросил отпустить меня, но дядя не говорил со мной. Он только издавал странные звуки, будто у него что-то болит. Чайник на кухне всё свистел, готов был взорваться, по моей руке что-то текло, глаза щипели – и это всё стало одним целым. Каким-то длинным промежутком времени, который казался вечностью.

Элвис громко замычал и дёрнулся, а на мою любимую футболку с динозавром Рексом что-то брызнуло. Моя ладонь в чужой руке расслабилась, и Элвис отошёл назад.

– Молодец, сынок, – одобрительно посмеялся он, надев трусы обратно.

Мои губы дрожали. Я в уме говорил с ним, задавал десять вопросов, а на деле смотрел из-под бровей и держал горячую ладонь в том положении, в котором отпустил её Элвис, и ничего не понимал.

– Я куплю тебе шоколад. Твой любимый с изюмом?

– Я не хочу.

– Ещё лучше, – он включил свет и цыкнул, кивнув на меня, – снимай это, ты испачкался.

– Что это было?

– Не твоего ума дело. Раздевайся, я тебе сказал.

Элвис всё-таки заставил меня снять футболку. Он нагнулся ко мне, посмотрел своими синими глазами так, словно я опять разбил окно и он собирался дернуть меня за уши, и взмахнул кривым пальцем перед моим сопливым носом.

– Если расскажешь об этом хоть кому-то, я оторву твой язык. Ты меня понял?

Я поверил ему, потому что он любил рассказывать истории про плохих парней с татуировками и без языка. Струсив, я закивал головой.

– Молодчина. Я знал, что мы поймём друг друга, – легонько похлопал меня по щеке дядя, – ты, вроде как, чайник хотел выключить? Так вперёд.

Это был знак, что можно убегать – отлично. Я ждал этого больше, чем что-либо, поскольку от стойкого странного и незнакомого запаха в ванной становилось дурно. Вдобавок, мне ох как хотелось расспросить кого-то о том, что я сделал, но вовремя вспомнив про «оторву язык», вновь становилось страшно.