Место под звёздами

С нашим модулем тоже не всё было в порядке — барахлила экспериментальная установка искусственной гравитации. Когда в первый раз сила тяжести резко увеличилась, наверное, все подумали об участи экипажа третьего модуля, но, достигнув 2,5 единиц, она скачком упала до 0,7. Потом это стало повторяться систематически, и меня не покидала мысль, что однажды нас придавит так, что лопнут все сосуды, на чём наше путешествие и закончится.

Наконец настал день, когда капитан звездолёта обратился ко всем с напыщенной речью о нашей исторической миссии и тому подобной чушью, заявив в конце, что звездолёт занял исходную позицию для включения подпространствен-ного двигателя. Идёт последняя фаза накопления энергии и тестирования всех систем для прыжка, который назначен через два часа.

Все уже настолько устали и отупели, что было неважно, что будет потом — вывернет ли наизнанку, забросит в прошлое или будущее, или вообще в преисподнюю, только скорее бы всё это кончилось, и все 660 человек считали последние минуты в ожидании старта.

Глава 2. Чужая Радуга

Звездолёт выбросило в пространство.

Чуть правее по курсу пылала звезда типа жёлтого карлика — аналог нашего Солнца. Удалось, свершилось, сбылась тысячелетняя мечта всех романтиков и учёных, человечество шагнуло к звёздам. В модулях в разных, порой нелепых позах безжизненно замерли люди, спящие по чужой, бесконечно могущественной воле.

А в это время что-то стремительно менялось около столь желанной для них звезды. Из хаотично вращающихся миллионов астероидов рождалась планета, разрушенная в неведомом прошлом гигантской кометой. Вот она стабилизировалась в размерах и начала вращаться вокруг собственной оси, а также по орбите звезды, как и Земля, на расстоянии около 150 миллионов километров. Постепенно у планеты образовался перламутровый ободок атмосферы. А на поверхности планеты стремительно поднимались горы, ручьи сливались в реки, которые понесли свои извилистые русла к океанам. Миллионы лет формирования Земли здесь прошли как в анимационном учебном фильме за мгновения. Вот уже в девственно нетронутых лесах зашумели от ветра листья деревьев, зазеленели бесконечные степи с белоснежными облаками над ними. На этом неведомый творец остановился, поэтому не зазвенели в лесах птичьи голоса, не начала плескаться рыба в реках, не застрекотали цикады в травах и не пробралась к водопою пугливая антилопа. Творец не стал усложнять суть того, что хотел продемонстрировать людям. Настало время их пробуждения…

Я открыл глаза, и минуты две, вспоминая всё и осознавая реальность, с трудом приходил в себя. Я лежал на спине на пластиковом полу модуля, и что-то мешало мне свободно дышать. Через минуту я понял, что это голова Ани. Я осторожно выбрался из-под неё и, встав на колени, осмотрелся. Оказалось, что я очнулся первым. Посмотрев на тёмный экран головизора, я усмехнулся — наверное, в первый раз за три месяца меня не доставали бесконечные сериалы и попса на всю громкость. Я подумал: «Что же случилось со всеми во время прыжка и почему нет сообщений из рубки?» И решил найти командира Луца. Его седую шевелюру я заметил у противоположной стены и, перешагивая через тела, направился к нему.

— Луц, очнись, — потряс я его. Наконец тот, застонав, открыл глаза и непонимающе посмотрел на меня.

— Луц, свяжись с остальными и выясни, где мы находимся, — сформировал я главный вопрос, терзавший меня неизвестностью. Наконец он тоже пришёл в себя и посмотрел на панель коммутатора. На панели мерцал зелёный огонёк, обозначавший, что никаких сообщений не поступало. Я помог ему встать, и мы начали будить остальных. Заметив Хельму с расстёгнутыми верхними пуговицами комбинезона, я подумал — вот ведь сука, даже во сне кого-то пытается соблазнить, и направился к Ани, но, увидев, что она зашевелилась, пошёл в другую сторону к Чо и Кену, боясь по пути не сдержаться и закатить Хельме отменного пинка для её пробуждения.

Все целы и здоровы, и это уже многое значило. Несмотря на распри, мы были одной командой, в которой каждый знал своё дело и был по-своему незаменим. Сообщений от других модулей по-прежнему не поступало, и все подавленно молчали, предполагая худшее. Я, например, никак не мог избавиться от пугающей мысли, что во время прыжка звездолёт развалился, и остальные модули оказались рассеянными в пространстве. Это означало мучительную и страшную смерть, когда половина из нас за многие месяцы сойдёт с ума, а последние выжившие будут драться за каждый глоток воды и пакет синтетической пищи. Если, конечно, раньше не откажет система жизнеобеспечения, что, пожалуй, в данной ситуации было бы даже лучше. От таких размышлений меня отвлекла засветившаяся голограмма и несколько растерянное лицо командира звездолёта на ней.