Место полного исчезновения: Эндекит

Когда Пархатый пригласил Сему на новеньких, возражения он не получил. Семе очень нравился Арик, и он сам подумывал, как бы к нему подвалить. А тут выходило как нельзя лучше: и удовольствие, и кое-какая мзда была обещана в виде гуманитарной помощи, Сема был ужасный сладкоежка, а тут ему сразу же пообещали целую плитку шоколада.

Гулять начали традиционно, с водочки, правда, под хорошую закуску, та же баночная китайская ветчина, что и у Дарзиньша. Затем солидно выкурили по «косячку» «травки» и уже сытые и довольные завершили гулянку мужеложством.

Мастер, спрятавшийся в укромном уголке «швейки», где он знал все ходы-выходы, не торопился давать сигнал к облаве. Он прекрасно знал, что нужны весомые доказательства соития, а так пока все могло обойтись неделей БУРа и все.

Потому он дождался, когда Сема Крендель стал обслуживать братву на высшем уровне.

И, только когда удовлетворенная братва стала вновь раскуривать второй «косячок» перед тем, как разбежаться по баракам, мастер открыл обусловленное окно на втором этаже «швейки», в то время как оргия происходила на первом этаже рядом с раскроечным участком «швейки».

Вася, дрожавший от нетерпения, со своими «орлами», вооруженными резиновыми дубинками и наручниками, бросился на «швейку».

Повязать расслабленных водкой, наркотиком и любовью парней было делом несложным. Они настолько были поражены появлению контролеров в своем, закутке для отдыха, что даже не пытались сопротивляться.

Вместе с братвой взяли и Сему Кренделя.

Вася, не откладывая дела в долгий ящик, принялся допрашивать Кренделя, потому что без его показаний и согласия сотрудничать дела не могло получиться, ничего бы не «выгорело».

— Слушай, Крендель! — сурово произнес Вася, когда конвоир оставил Сему и ушел. — Я знаю, что ты сейчас будешь делать!

Его легкий одесский акцент, прекрасно скопированный, вызвал у Кренделя радостное возбуждение.

— Я согласен, гражданин начальник!

Первое, что могло придти ему в голову, было то, что гражданин начальник хочет, чтобы и его обслужили по первому разряду.

— Твое согласие похвально! — усмехнулся Вася. — Но я имел в виду не секс!

— А секса в Советском Союзе нет, гражданин начальник! — ласково улыбнулся Сема. — Но есть сексуальное обслуживание. Знаете, есть замечательный анекдотец: иностранец приезжает домой из Советского Союза, а его спрашивают: «Есть ли в России публичные дома?» Путешественник тут же ответил: «Есть, только они их почему-то называют „домами отдыха“!

— Анекдоты после! — сурово прервал Вася. — Тебе статья „светит“, Крендель! А статья в зоне это тебе не статья на воле. Намотают тебе, Крендель, на „полную катушку“, и придется тебе всю жизнь срок мотать!

— Да за что, гражданин начальник? — искренне удивился Крендель.

— Да все за то же самое! — в тон ему ответил Вася. — Статью ты прекрасно знаешь. Статья, она и в Африке статья! Но я могу дать тебе шанс не только от нового срока „откосить“, но и помиловку схлопотать.

Сема насторожился.

— На что „колоться“, начальник? — спросил он настороженно.

— „Лепи“ такую картину, Крендель, — намекнул Вася, — „затащили меня, мерзавцы, на „швейку“ и изнасиловали, а я была еще девственной“.

— „Слепить“ — то нетрудно, — мрачно заметил Крендель, — да „сесть на пику“ не хочется. Не в пустыне, чай!

— „Расколешься“, Крендель, — искренне пообещал Вася, — получишь новую „ксиву“ и условно-досрочное освобождение.

— Так я же до утра не доживу, начальник! — устало ответил Сема. — Там тоже не фраера сидят, разыграют меня в карты и „заделают“. „Мама“ не успею сказать.

— А кто тебе сказал, Крендель, что тебя в барак отпустят? — удивился Вася. — Ты прямо отсюда, из „крикушника“, утром отправишься на баржу, этап с девчонками утром приходит, барином поедешь-поплывешь в каюте, я тебе устрою…

— А мои „насильники“, — усмехнулся Крендель, — рядом поедут-поплывут? — со смыслом заметил он.

— В трюме и в „браслетках“ они тебе не страшны! — сказал Вася. — Да и выбора у тебя нет: мы их так и так заделаем за наркоту и нарушение внутреннего распорядка, факты есть, ты их только на больший срок поможешь упрятать. Кого сдаешь, сам знаешь! А мы тебе Москву разрешим.

— „Москва — большой! — задумчиво протянул Крендель. — Казань маленький!“

— Уговорил? — довольно улыбнулся Вася.

— Ах, гражданин начальник, — кокетливо вздохнул Крендель, — вы любого уломаете!

И он с чувством исполненного долга „накатал телегу“ на своих любовников, подробно расписав, как они его, бедного, затащили обманом на „швейку“, и что они с ним, несчастным, вытворяли.

Он с таким удовольствием и жаром описал все действия, что, когда пришло время, судья, втайне страдающий той же склонностью, сделал ксерокопию для себя, а „насильникам“ определил с учетом старого срока ровно до пятнадцати лет особо строгого режима каждому.

Вася победил братву и уменьшил ее ровно на пять человек, если не считать Кренделя, но таких никто никогда не считает.