Место полного исчезновения: Эндекит

— Если вы хотите, чтобы следствие прошло успешно, то ничего здесь не трогайте и сообщите в «крикушник», — посоветовал Игорь.

Слова Васильева как-то успокоили воров, и они, закрыв дверь туалета, оставили возле нее двух сторожей покрепче, приказав глаз не спускать с трупов и смотреть в оба за всем, что происходит вокруг.

В каждом бараке существовала маленькая комнатенка начальника отряда, где стоял местный телефон, напрямую соединявший начальника отряда с дежурным по колонии, сидевшим в «крикушнике», в административном корпусе.

Кодла гурьбой насела на шныря, имевшего ключ от комнатенки, в которой кроме стола и пары стульев, не было ничего ценного, требуя открыть комнатенку и сообщить дежурному о совершенных в туалете убийствах.

Шнырь был так потрясен сообщением, что, хотя ему было категорически запрещено открывать комнатенку, так как начальник отряда, очевидно, боялся, что ее могут заминировать, он тут же открыл дверь. Не понимал, служивый, что была бы мина, взорвала бы забор, а то и весь «крикушник» разом.

Шнырь набрался мужества, справедливо считая, что чрезвычайное происшествие спишет ему нарушение установленных правил, и позвонил дежурному, коротко сообщив ему о тройном убийстве в их отряде.

Дежурный обомлел, как и полагается при всяком чрезвычайном происшествии, и растерялся: никого из высокого начальства не было, а самому принимать ответственное решение ему не хотелось по шкурным соображениям, не так решишь, потом на тебя же все и свалят.

— До утра подождать не может? — задал он свой сакраментальный вопрос.

Впрочем, это был популярный для всей страны вопрос, жизненная философия, когда все всем «до лампочки», а неприятные дела надо постараться оттянуть как можно дальше. Почему и о Чернобыльской трагедии сообщили только через несколько дней.

— Трупы-то потерпят, — пошутил с испугу шнырь, — а вот следствие может столкнуться с тем, что следы преступления исчезнут.

— Куда? — резонно спросил дежурный.

— В никуда! — так же резонно заметил шнырь. — Пока туалет охраняют зеки, но на ночь они отправятся спать.

— И что, по-твоему? — возмутился дежурный, который уже принял стакан водки, плотно закусил и хорошо себя чувствовал до этого нежелательного звонка. — Теперь я их должен сменить и караулить всю ночь трупы?

— Вам виднее! — стушевался сразу шнырь. — «Что, мне больше всех надо?» — подумал он.

— Ладно! — принял решение дежурный офицер. — Пусть еще подежурят часок, а я за это время свяжусь с «хозяином», пусть сам решает.

Он дал отбой, а шнырь вернулся к ожидавшим его подручным Полковника, осиротевшим без своего хозяина, и доложил все как есть.

— Час подождать можно! — решил Ступа. — Что час, когда у них по десять лет впереди. По «червонцу» у каждого.

— Людей им надо подбросить! — высказался Пархатый.

— Вот ты и пойдешь! — предложил ему Ступа.

— Да я ему лишь на зубок! — завозмущался Пархатый. — Ежели он Лома и Борова завалил, двух таких тузов…

— То «шестерку» он одной левой? — рассмеялся Костыль.

— Ты, Костыль, не лезь в наши дела! — осадил Коростылева Ступа.

Игорь посмотрел в сторону Горбаня и поразился: тот спал безмятежным сном и улыбался по-детски, издали было видать его улыбку.

Один из караульных, войдя в барак, со злобой пнул спящего Горбаня так, что тот заверещал во сне и проснулся. Долго и недоуменно смотрел он вслед прошедшему мимо подручному убитого Полковника. А затем встал, надел штаны и вышел из барака.

— Ты почему с шухера слинял? — строго спросил его Ступа.

— Не лезь, Ступа, в авторитеты! — оборвал старого вора караульный. — Еще неизвестно, кого Батя назовет на место Полковника.

— Кто такой Батя? — тихо поинтересовался у Пана Игорь.

— «Зону» держит! — ответил Пан мгновенно. — Уполномоченный братвы в «зоне», — добавил он.

Игорь уже знал, что братва и на воле не упускает из виду «зоны», где и готовятся кадры для уголовного мира. Связи с «зоной» были отработаны веками, сравнительно быстро передавались приказы о расправах и о поощрениях, о приеме новых членов в ряды уголовной братии и об отношениях с официальным начальством. Авторитеты тоже назначались извне, а не выбирались на демократической основе.

Но Ступа был не из тех, кого можно было осадить.

— Тебя кодла поставила на шухер, и ты без позволения линять оттудова не имел никакого морального права.

Кодла одобрительно загудела, показывая караульному, что никто из кодлы не собирается его сменять, дураков нет стоять в темноте и трястись от страха.

— А сколько это мы должны там торчать? — возразил караульный.

— Еще час ты будешь стоять на шухере, как на посту номер один, у мавзолея! — пошутил Ступа. — Только вместо одного трупа будешь стеречь три.

— Мавзолей на троих! — пошутил Пархатый, которому совсем не хотелось идти в темноту и стоять на шухере возле трех казненных страшной смертью уголовников, «воров в законе».