Место преступления

Все свои финансовые дела Плюхин, у которого, оказывается, и имя было: Игнат Савельевич, — вершил на первом этаже, где у него находился специально отведенный для этой цели рабочий кабинет. Была перед кабинетом даже своеобразная приемная, в которой могли подождать, пока хозяин освободится, те, кто явился, чтобы занять деньги. Диван там стоял и три кресла со столиком, на стеклянной крышке которого постоянно лежали несколько журналов, освещающих финансовую деятельность. Для солидности. Да и на большее количество клиентов за один раз Плюшкин не рассчитывал.

Что было еще на первом этаже, никто не знал, ибо двери были плотно закрыты, а вот на втором этаже — это знали — располагалась спальня хозяина. Иной раз приходилось его ожидать в приемной, — входные двери он открывал сверху, пользуясь какой-то электроникой, и просители сами проходили в приемную, — так он спускался по лесенке в халате и с заспанным лицом. Из этого обстоятельства Агеев сделал вывод, что наиболее уязвимым местом в доме может быть либо спальня, либо те помещения, о прямом назначении которых никто из посетителей не знал.

Далее, Филипп уже осмотрел дом со всех сторон и обнаружил две камеры, которые, поворачиваясь из стороны в сторону, поочередно «осматривали» пространство перед передним и задним фасадами и с боков дома, где к бело-зеленому забору Игната Савельевича примыкали участки соседей. Непонятно, доверял, что ли, им Плюшкин? Или имелись какие-то другие причины? Пока неясно. Но соседские участки тоже осмотрел Филипп и решил, что наиболее удобными местами для проникновения на территорию ростовщика являющей именно они. И пройти от соседей к дому ростовщика можно было лишь в один из тех кратких моментов, когда обе камеры «смотрят» перед собой, строго вперед. Но кто на подобное решится? Да, разумеется, никто, кроме специалиста. Умеющего, ко всему прочему, еще и быстро бегать.

Филипп еще днем прикинул, как пройти к соседям, но во дворе у одного из них, с правой стороны, услышал собачий лай, а у другого стояла деревенская тишина. Вполне возможно, что именно на собачий брех и рассчитывал Плюшкин. Не полезет вор туда, где его может учуять собака. Но так или иначе, а пора было действовать.

Вооружившись всем необходимым для тайного вторжения на чужую территорию и натянув серые перчатки с резиновыми бляшками, предохранявшими руки от скольжения, Филипп без труда проник на участок соседа слева и приостановился, ожидая и здесь возможной собачьей реакции, но ее не было. Может, собаки вообще здесь нет.

Следующий ход был произведен, когда качающиеся из стороны в сторону камеры слежения одновременно «взглянули» прямо пред собой. Короткий рывок, и Агеев оказался по другую сторону ограды. Эта боковая стена дома была удобна еще и тем, что здесь светились оба занавешенных окна первого этажа. Значит, экономный хозяин находился там. Фрося говорила, что однажды он, гостеприимно провожая ее вечером, после того как занял ей денег и даже сделал любезное предложение остаться с ним на ночь, а она отделалась какими-то срочными делами, ступая следом за ней по коридору, везде гасил свет. Экономия, а что ж еще?

Боковая сторона дома находилась в тени, свет уличного фонаря сюда не достигал, а передний и задний фасады освещались лампочками в плафонах, подвешенных на концах конька крыши. Но, как ни печально, именно эти, освещенные лампами, стены и являлись наиболее удобными для подъема на второй этаж, где окна были темными. Опасно, конечно, на улице могли оказаться случайные свидетели, но приходилось рисковать, ибо иного пути Филипп пока не нашел. А время между тем бежало. И другие дела, запланированные на эту ночь, стояли без намека на движение.

Вдоль освещенных передней и задней стен дома, заметил Агеев, оставались узкие проходы «мертвой зоны», куда не доставал «взор» камеры наблюдения. И Филипп обошел почти в притирку к дому весь его периметр. Наиболее удобным для подъема на второй этаж действительно был задний фасад с выступающим коньком и болтающимся на его конце светильником. Специальная «кошка» крепилась на двух тонких тросах, один из которых фиксировал зацепление и предназначался для подъема, а второй — для того, чтобы можно было потом отцепить зубья крючков, сложив их параллельно. Филипп раскрутил ее и, словно из пращи, метнул вверх. Давно не тренировался Агеев, но рассчитывал на память, хранившуюся в руках, и на свой глазомер. И длительная практика прошлых лет не подвела. Со второго броска «кошка» прочно зацепилась. Филя осторожно, чтобы не производить ненужного шума, подергал, потом сильнее, «лапы-крючки» держались прочно. Ну, не такой уж и вес-то, подумал Агеев про себя и закрепил на запястьях металлические захваты, а потом затянул и на кроссовках металлические скобы с острыми, выступающими перед носками шипами — спецтехника, куда без нее в делах оперативных?