Место преступления

Гордеев подумал: нормальный парень, да и эти — вроде не разбойники, хотя сходу кто скажет?

— Понимаете, я-то, вообще говоря, по Красновскому делу, в котором тут мастера сыска напутали столько, что теперь разгребать надо. Но оно, как я вижу, связано и со вчерашним. Но не убийством, а задержанием подозреваемого в убийстве. Без всяких к тому оснований! Одного не могу понять, мужики, извините, конечно, — он обернулся и к тем двум, — как это у вас получается, что приезжает, понимаешь, дядя хрен знает откуда, арестовывает по своей охоте человека и увозит его, опять-таки, хрен знает куда? И никто из тех, кто обязан знать о задержании, не в курсе? У вас что, не милиция, что ли?

— Да чего там обсуждать, — один из милиционеров, младший лейтенант, зло скривил лицо, — это ж Крохалев! А кто против него слово скажет? Он же у нас — как в своем доме. Делает, что хочет. Да и живет тут. Сестра, шуряк построились, сам перебираться собирается, слухи ходят. Заместо того Краснова…

— Ты, Верстак, говори, да не заговаривайся! — прикрикнул дежурный и высунулся в окошко. — С твоим языком долго будешь с одной кнопкой бегать. А вы не слушайте, болтовня это.

— Как же болтовня, товарищ старший лейтенант? Краснова-то убили, стало быть, осталось ему теперь вдову из ее дома выгнать, и дело — в шляпе. Можно полковнику вселяться. Справа — свой, а слева — своя. Разве не так? Вот и будет тогда называться эта улица — Крохалевской. Или Сутягинской, на выбор, кому как нравится, — Гордеев сказал это таким тоном, чтобы слова его сошли за шутку.

Но в смехе молодых офицеров милиции Юрий Петрович расслышал другие интонации: заметно было, что им определенно не нравилось то, что происходит у них в отделе. Выходит, у Крохалева и оппозиция есть, не всех, значит, он прижал здесь к ногтю.

— Не знаю, как про улицу, — дежурный сердито насупился. — А вы, если у вас дело к Прыгину, так и идите. А если своего искать собираетесь, то езжайте в Дорогобуж. Там изолятор, наверное, туда и отвезли. Мы не в курсе. У нас изолятора нет, есть «обезьянник», но там сейчас пусто. До вечера.

— А по вечерам бывает людно? — засмеялся Гордеев, чтобы разрядить обстановку.

— Как везде, — ответили оба милиционера. — Мелочевка с автовокзала… Бомжи, карманники…

— Неужто даже карманников ловите? — адвокат удивленно поглядел на «молодежь». — Ничего себе, так это ж самый «трудный» преступник! Только за руку и можно взять! Ну, мастера, молодцы, примите мое поздравление. Я — в прошлом следователь Генеральной прокуратуры, знаю, почем с ними фунт лиха.

— В Генеральной прокуратуре? — теперь удивился «младший». — А чего ж ушли? Или того, поперли? — он смешно ощерился.

— Нет, мужики, я их сам послал, было такое время в стране, когда она еще страной была, вы уже не застали его, слава Богу. Разгоняли всех, кто умел работать. А многие сами ушли. Кто в адвокатуру, кто в охранники, а кто в частные сыщики.

— Было! — усмехнулся второй. — Будто сейчас не то!

— Васин, ты бы шел работать! — дежурный с осуждением высунулся из окна. — Чего стоите-то? Двигайте на свою «землю»!

Те повернулись и ушли, не прощаясь. Понял и Гордеев, что ему дальнейшие разговоры тоже ни к чему. Главное он уже узнал. Поблагодарил дежурного и отправился к лестнице.

Василий Захарович Прыгин ростом был с Гордеева, но худой и узкоплечий, как жердь. Мундир с погонами майора юстиции висел на нем, а не «сидел», как положено выглядеть форме. Про таких говорят: верста ходячая. Лицо узкое, со втянутыми серыми щеками и высоким лбом. Очень злыми бывают такие люди, ибо знают, что не вызывают уже одним своим видом теплых чувств у окружающих. Не вызвал он «теплоты» и у Юрия Петровича, но совсем по другой причине.

Он представился и протянул следователю договор с Красновой В.Б., заключенный им от имени московской адвокатской конторы № 10. Прыгин, не предлагая сесть и сам не садясь, прочитал, демонстрируя свою дальнозоркость, документ, лежащий перед ним на столе, помолчал, глядя в окно, и только потом предложил сесть. И сел сам. Посмотрел с ожиданием на адвоката. Гордеев достал свое удостоверение и протянул следователю. И это посмотрел Прыгин, кивнул — От меня-то чего хотите? Дело спущено в архив. За отсутствием доказательств и улик для рассмотрения иных версий, кроме самоубийства. А у вас иное мнение?

— Иное. Там, на месте преступления, произошло убийство.

— И что же, факты имеете? — Прыгин неприятно усмехнулся.

— Имею, как вы догадываетесь. Во-первых, имеется акт судебно-медицинской экспертизы, в которой категорически отрицается версия самоубийства. Там даже указано примерное расстояние, с которого был произведен выстрел. Да и поза тела покойного противоречит версии о самоубийстве. Никак не получатся, Василий Захарович.

— Интересно, и где ж вы взяли такой акт? Что-то я не припомню, чтобы подобное было в деле.