Место преступления

Филипп тут же схватил его за волосы и, пригнув голову вперед, повел из прихожей на кухню, где уже «поработал» утром. Там толкнул в сторону стула, а сам встал в дверях, сунув кулак в карман куртки и выпятив там палец, как ствол пистолета. Захариков растерянно хлопал глазами, похоже, он только что дремал, забыв выключить свет, а теперь все хотел проснуться, думая, что ему приснился кошмар. Но, увы, он быстро понял, что кошмар стоял в дверях…

— Пришел в себя? — грубо прохрипел Агеев и после торопливого кивка хозяина продолжил: — Тогда не теряй драгоценных своих минут. Выкладывай, что вы там, вместе с Крохалевым, провернули с «Универсалом»? И как вам удалось убрать Краснова? И, повторяю, не тяни кота за хвост, врежу еще раз, но — больнее. Слушаю.

Филипп привычно уже включил свой миниатюрный диктофон, поставил его перед Захариковым, а сам сел на стул напротив. Лешка потерянно молчал и хлопал глазами. Филипп стал понимать, почему он именно Лешка, а не Алексей: люди судили по уму. Но, очевидно, не по хватке, иначе бы этот дурак с виду не усидел бы при всех начальниках. А его оставляли, значит, было за что. Вот только за что? Это и собирался понять Агеев, чтобы действовать дальше уверенно. Он помолчал немного, чтобы дать мужику, — какой уж тут парень! — собраться с мыслями. Потом издал хриплый, рыкающий звук горлом, изображавший его крайнее недовольство, и хозяин квартиры вздрогнул. А потом и заговорил…

Как и предполагал уже Агеев, механизм захвата предприятия был прост. И хотя Захариков всячески отвергал какое-либо свое участие в том, что произошло с бывшим владельцем, — Лешка, оказывается, и не знал даже, да и не догадывался, что Борис Борисыч способен пустить себе пулю в висок…

— В какой еще висок? — сердито прохрипел Филя, перебив его.

— В этот… — Лешка ткнул себя пальцем слева, — в левый…

— А ты видел?

— Нет, а…

— А чего на себе показываешь? Знаешь-то от кого, если не видел?

— Так… сам Степан Ананьич и говорил. Что — сюда… — палец Захарикова полез было к виску, но остановился, а в глазах теперь была уже полная растерянность.

— Когда Крохалев говорил тебе об этом? Ну? Отвечай!

— Так… это… вечером, когда…

Краснов, как стало известно Филе, был убит утром.

— Когда — что? — рявкнул Филя.

— Ну, когда он того… выстрелил… в себя…

— А когда он выстрелил? В себя?

— Так… вечером же… восьмого. Точно помню, Степан Ананьич как раз приехал.

Значит, получалось так, что этот «Ананьич» прибыл восьмого вечером, зная уже, что Краснов — застрелился, а тот якобы пустил себе пулю в висок только на следующий день. Интересно бы проверить по протоколам опознания. Но это уже дело не Агеева, а Александра Борисовича Турецкого. Во всяком случае, Лешка, сам того не понимая, выдал «хитрую» игру Крохалева. И на этих показаниях уже можно строить цепь доказательств спланированного заранее убийства.

Вот, пожалуй, и все, осталось только уточнить данные Сороковкина. Но после того, о чем уже рассказал «потомственный», надо понимать, помощник, это было делом техники…

Уходил Филя вежливо, через дверь, естественно, которую сам и открыл, и закрыл, не дожидаясь, когда хозяин квартиры ответит на его «до свиданья», потому что ответить тот не мог… Скорее всего, по понятиям. Он лежал без движения на полу, отправленный туда мастерским нокаутом Агеева. Не навсегда, конечно, на время. Надо же было Филе как-то доигрывать затеянную им игру в крутого бандита? Надо, другого ответа и не было. Правда, уже трое, так или иначе причастных к убийству предпринимателя Краснова, «лицезрели» серую маску грубого «мстителя», сходу пускающего в ход свои чугунные кулаки. Но кто конкретно скрывается под этой маской, надо еще доказывать и доказывать.

Ну что ж, операция «В ночном» фактически закончилась, и пора поворачивать… Что? Оглобли?

Копыта? Домой, к Фросе под теплый бочок. А что делать? Служба такая…

Нет, все было проделано правильно, одного только не учел или, возможно, совершенно случайно упустил из внимания Филипп Агеев. Его видел Сергуня. А эта никчемная, в сущности, личность кое для кого вполне сгодилась бы в качестве кончика той ниточки, потянув за который можно было попытаться, в общем-то, и распутать «серый» клубок. Да и противостояли Филе не Лешка, конечно, и не рыхлый ростовщик, и даже не глупые менты бесславно лишившиеся своего табельного оружия, а настоящий профессионал, как ни противно было Агееву потом в этом признаться…

Глава седьмая РАЗБОРКА

Полковник Крохалев, привыкший к полному подчинению своей власти, кипел от ярости. Такого на его памяти, а он помнил немало, еще не случалось.