Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях

Вместо того чтобы сразу стать интерном, я на месяц отправилась в отпуск и вернулась куда более счастливой, потому что теперь у меня была цель: патология. Никаких живых пациентов, только органы в банке и вскрытие тела. Значит, я могла получить диплом, пройти интернатуру, и моя карьера встанет на нужные рельсы.

Интернатура окончательно убедила меня в том, что оставить живых пациентов было хорошим решением, хотя оказалось сложно принять тот факт, что после более чем шести лет обучения приходится всего лишь фиксировать результаты анализов крови. Однако, работая в больницах на периферии, я часто замечала, что я действительно самый молодой врач, а по ночам и выходным остаюсь единственным человеком в больнице. Было даже удивительно, что кто-то из нашей больницы уходил живым. Часы работы тоже казались странными: наша обычная неделя состояла из трех 12-часовых смен, одной расширенной смены, длившейся до полуночи, и одной ночной смены. Мы дежурили на дому по выходным раз в три недели, а если кто-то из коллег заболевал, то, бывало, и каждые выходные.

Дежурство на дому начиналось в пятницу утром и заканчивалось утром в понедельник. Иногда старший врач, отлично отдохнувший за игрой в гольф на выходных, мог сжалиться над нами и отпустить пораньше после обхода отделения, но только после того, как мы возьмем у пациентов кровь и занесем результаты в бланк. Порой нам доводилось выполнять процедуры, опыта в которых у нас не было, но они входили в «карманный справочник интерна». Однажды пожилой мужчина попросил промыть ему уши перед выпиской. В «карманном справочнике» ничего не говорилось о том, что лучше использовать для этого теплую воду, потому что холодная может вызвать слишком быстрое движение глаз, отчего у пациента иногда начинаются тошнота и головокружение[11]. Что ж, по крайней мере, мужчина расслышал мои извинения. Этот тест с холодной водой в ушах теперь используют для того, чтобы понять, мертв ли мозг у человека. Тот пожилой господин определенно был жив.

Год я провела, кочуя из отделения в отделение, от специальности к специальности. Однажды в пятницу вечером я совершила ошибку: забыла выписать пенициллин пациенту, прибывшему после операции. Обычно такое строго наказывается. Ошибку заметили только утром, во время обхода отделения. Когда врач-консультант выпустил пар, высказавшись относительно некомпетентности интерна (моей, то есть), пациент вставил слово… Он забыл предупредить о том, что на пенициллин у него аллергия. Врач тогда спустил собак и на пациента. Мне пришлось извиняться перед обоими за свою ошибку. Конечно, я ничего не сказала о том, что случайно спасла пациенту жизнь. Однако с тех пор я свой урок выучила и всегда проверяю, нет ли у пациентов аллергической реакции. Я всегда следую инструкции.

Я едва не сбилась с намеченного пути, когда работала в приемном отделении скорой помощи. Там все было именно так, как показывали по телевизору. Люди появлялись на пороге в мыле и в ярости.

Головные боли, дорожные происшествия, сломанные руки и ноги, разбитые носы и кровотечения, люди с ментальными расстройствами и прорва прочих жалоб. Прелесть работы там заключалась в том, что после лечения эти люди уходили и чаще всего никогда больше не появлялись. Больница стояла в захолустье, врачей не хватало. Мне приходилось быть пластическим хирургом, когда я зашивала лица после того, как люди вылезали из машин через разбитые в аварии лобовые стекла; лором, когда останавливала носовые кровотечения и промывала уши (помня о том, что нужно использовать теплую воду); даже офтальмологом, когда приходилось вытаскивать посторонние предметы из глаз. Ничто из этого сейчас невозможно без предварительной практики, да и тогда не следовало такого допускать.