Место самоубийства

- Простите. Вам придется следовать за мной. И мадам тоже. Но здесь ...

Он поворачивается. Ой! Ой! Ой! Бизнес не получается. Рядом с ним подъезжает крытый пикап мексиканской армии. Он забит федералами, вооруженными автоматами. Офицер спешивается. Высокая, стройная, длинная костлявая фигура, выдающая индейское происхождение. Хуже всего его глаза. Черный и беспощадный. Типа парня, который вырывает вам ногти один за другим, чтобы заставить вас поговорить. Я привык к таким клиентам и сразу узнаю их.

Полицейский замирает, обратив внимание.

Он угодливо кивает. - Привет, полковник! -

- Что происходит ? - спрашивает другой.

Он и коп уходят на мгновение, чтобы обменяться мелочами на своем родном языке. С этого момента я избавлю тебя от испанского. Это правда, что придает немного местного колорита, но меня это начинает утомлять.

Я пользуюсь этой возможностью, чтобы подробнее рассказать о моем клиенте. Ему должно быть за сорок, у него смуглая кожа и маленькие черные усики, очерченные в линию. Он напоминает мне отца Геза, мексиканского парня, моего друга, когда я был ребенком. Все соседские дети боялись этого. Крепкий парень, очень крутой. Бедный Гез, его все время наказывали.

Краем глаза я смотрю на Конни. Она вся белая. Не гордая, бедняжка. Она думает, что этот короткий момент свободы закончился. Я не такой пессимист. Пока есть жизнь, есть надежда, верно?

Я понимаю, когда к нам возвращается полковник. Я не вижу себя, но думаю, что становлюсь таким же белым, как моя девушка. Его большие голубые глаза прикованы к запястью офицера. И на этом запястье большой шрам в форме креста. Он одарил меня взглядом, который с легкостью резал бы стальную балку, как паяльная лампа, и спрашивает:

- Откуда взялся этот джип?

- Мне одолжили.

- Ты украл!

- Ты шутишь, давай посмотрим! Вы получали жалобу на угон этого автомобиля?

- Я говорю вам, что вы его украли! Вы последуете за мной.

В Мексике все еще действует Кодекс Наполеона. Никто не считается невиновным. Когда полицейский обвиняет вас, вы должны доказать, что он неправ или лжет. Кроме того, этот на самом деле не врет. Ну не для полета. Я решаю пока избежать скандала, просто чтобы спасти мебель, когда дело касается Конни Куитман. Я говорю :

- Хорошо, я пойду за тобой.

Затем я смотрю на полицейского на дороге.

- Не могли бы вы взять эту девушку в город? Она не имеет отношения к этому делу. Я приехал автостопом.

Он поворачивается к полковнику и спрашивает его глазами. Другой кивает. В ту ночь, когда он спал, Конни, для них обоих было темно. Он не узнал ее. Он не видит смысла возиться с девушкой. Его интересует джип и его груз. И я, конечно, потому что он, вероятно, намеревается заставить меня ответить за страдания, которые я причинил его парням.

Но, прежде чем я позволю себе встать на борт, мне нужно позаботиться еще об одном. Я протягиваю карточку копу, который собирается посадить Конни в машину, и говорю:

- Это карточка моего адвоката, мистер Армандо Сегура. Не могли бы вы позвонить ему и сказать, что мне нужны его услуги?

- Конечно, - отвечает мой добрый товарищ с металлическими клыками. Как тебя зовут ?

- Ник Картер.

Пока вроде он честный коп. Иначе я рискую. Я тихонько киваю Конни. В её глазах всего понемногу. Страх, но также решимость и даже надежда. Если плосконогий приведет ее в Тихуану, у нее есть шанс пересечь границу, пойти в полицейский участок Чула-Виста и дождаться, когда папа Куитман ее заберет. Она прилагает большие усилия и умудряется одарить меня легкой улыбкой. Меня это утешает. Совсем немного.

Двое солдат затаскивают меня в кузов фургона. Полковник сидит впереди рядом с водителем. Как только въезжаем в деревню, он останавливает машину и идет к телефону из уличной будки. Странно для солдата ... Я знаю, что он делает. Он посылает кого-нибудь позаботиться о джипе. Я слышал, как он сказал полицейскому, чтобы он не убирал его, а взял дело в свои руки.

Выходим, через несколько минут остановимся перед депо. Первое, что делают двое охранников, это сковывают мне руки наручниками за спиной и сажают в маленькую изолированную камеру. Скоро дверь откроется. Он мой полковник. Первое, что он делает, это наклеивает хорошую татуировку на мои фамильные драгоценности. Я наклоняюсь назад. Он поднимает меня коленом к подбородку. Маленькая красно-золотая пыль начинает сверкать перед моими глазами, и я падаю на цемент, как мешок с картошкой. Не очень обнадеживает как введение.