Да куда ещё продолжать? Он меня завалит через две секунды! Хьюстон, у нас проблемы!
Кет подошёл ко мне вплотную и заглянул в глаза.
— Подписался и не сделал — значит, будешь отвечать.
Нож вонзился мне в живот. Я с удивлением посмотрел вниз. Ни боли, ни крови. Как будто Кет был на самом деле призраком.
Я схватил его за запястье и оттолкнул.
— Подписался и не сделал — значит, будешь отвечать, — повторил Кет и нанёс точно такой же удар.
Когда бил он — он казался призраком. Когда бил я — иллюзия рассеивалась.
Я врезал ему в челюсть, и Кет кубарем откатился от меня.
Большой, страшный… Сколько ему? Шестнадцать лет? Шпана тупорылая! Было бы чего бояться.
Мысль-воспоминание пронзила меня сверху донизу. Второй раз за последние десять минут я почувствовал, что иду в верном направлении. И слова Хирурга окончательно умерли в памяти.
— Окей, — выдохнул я. — Шаг назад…
Как будто бы мир стал больше. Выше. У меня аж ветер свистнул в ушах.
Я стал ребёнком. Вернулся в тот возраст, когда и случилась вся эта байда с Кетом.
И вот он встаёт. Большой и, мать его, страшный. Ему
— Тебе конец, сопляк.
Голос, который только что казался смешным, подростковым, теперь звучит для меня, как трубы судного дня. Мой персональный апокалипсис начался.
В голосе Хранителя слышалось нечто, напоминающее восторг человека, который, проснувшись утром, открыл мобильный банк и обнаружил, что у него на счету образовался миллион евро.
И — беспокойство в голосе
А мой голос был чужим. Детским, писклявым и дрожащим:
— Я… я не могу!
53. Граница
Я стал ребёнком, стал собой в детстве, и страх, найдя лазейку, пробрался ко мне в душу, свил там уютное гнездо и принялся размножаться, наполняя организм метастазами.
Я пытался повторять себе слова Хранителя, что Кет не опаснее бумажного самолётика, но эти доводы наглухо забивал крик Хранительницы: «Уходи оттуда!» — в котором я слышал зарождающуюся панику.
Управлять словами несложно, интонациями — гораздо труднее. Потому интонации я поверил больше, чем словам.
Я пятился, переводя взгляд с лица Кета на руку, прячущую нож, и обратно.
Жертва. Готовая, блин, жертва!
— Сюда иди, — позвал Кет. — Чё ты ссышь? Побазарим с собой. Ты не пацан, что ли? Чё ты жмёшься, как девка?
Я глубоко вдохнул, с силой выдохнул и отчётливо произнёс:
— Пошёл нахер!
Эти слова сработали, как заклинание. Они освободили меня от невидимых пут, сдерживавших движения. Я развернулся и бросился бежать.
О, бегать я умел. В детстве физрук возлагал на меня большие надежды. Пару раз даже посылали на какие-то соревнования.
Но в детстве мало кто отличается великим умом. Вот и я решил, что взрослые бегуны выглядят некруто. В отличие, скажем, от бодибилдеров. Бодибилдер одним ударом может убить, а бегун? Только убежать.
Вот я и забил на беговую дорожку, взялся за железо. Энтузиазма хватило на пару месяцев, потом… Потом я предпочёл быть таким, какой есть. Как все люди.
Но сейчас, в этом огрызке прошлого, я бежал. А за мной, тяжело дыша прокуренными лёгкими, нёсся Кет.