Место силы

Димка сегодня во сне хохотал, пришлось его разбудить. А Лёха возился, потому что вчера обгорел. Ещё бы, шатался в бэтмановском плаще на голое пузо. Пришлось мазать его кремом. Я чувствовала себя просто сестрой милосердия какой-то. Потом оказалось, что мама с папой тоже не спят. Мама рассказывала, как жили древние аркаимцы. Прислушиваться не хотелось, мы взяли спальники и перебрались к ним в палатку. Стало ужасно тесно, поворачиваться на другой бок приходилось всем одновременно, по команде. Папа болел после скачки и требовал привилегированных условий: лежки на животе.

— Они жили очень экологично, — рассказывала мама то, что ей поведали учёные. — У них была канализация. Они говорили: прежде чем вымыть в воде посуду, подумай о чистоте воды. Когда шёл дождь, они не выходили на улицу, чтобы не замарать дождевую воду…

— Нале — во! — скомандовал папа.

— У них мозги были устроены совсем по-другому, — продолжала мама. — Мы вот сейчас думаем только о деньгах…

— Не только… — подал голос Лёшка.

— Не только, — согласился папа. — Ещё о больших деньгах, о кредитах и ипотеке. Напра — во.

— Это всё одно. А они шли совсем другим путём. Они думали не о деньгах, а о жизни, о счастье, о вечности, о добре и зле, и чтобы добро победило.

— И где они теперь, — пробормотал папа, — со своим добром? Кру — гом.

— Это загадка. Никто не знает, куда они ушли, где осели и почему иногда возвращались к сожженным городам, восстанавливали их до последнего столбика.

Мы стали обсуждать, зачем же они сожгли город, и, окончательно проснувшись, выбрались из палатки, продолжили разрабатывать версии уже на улице, укутавшись в спальники. Если бы это была экологическая катастрофа, то зачем бы они сжигали город? Может быть, начиналась какая-то болезнь? И они знали: чтобы зараза не распространилась, надо сжечь поселение. Но что это за болезнь, когда город надо сжигать, а вещи-то нет? Если только это психическая, духовная какая-то зараза…

— Может быть, разведём маленький костерок подальше от норы? — предложил Димка. — Глядя на огонь, удобнее думать. И чаю хочется.

Лёшка разрешил. Но котелка у нас всё равно не было, чтобы вскипятить воду. Тогда папа взял свою вопящую чашу и поставил на угольки.

Всё небо было в звёздах. Всё. Я никогда не видела в городе столько звёзд. Аркаимцы считали, что где-то высоко, в том небе, которое человеку не видно, есть всего одна звезда, у которой множество лучей. Внутри звезды сверкает огонь — это то, что может сделать человека живым. Это душа. Звезда мерцает: каждую секунду умирает и снова оживает. Умирая, она рассыпается множеством осколков. Сначала осколки появляются на видимом с Земли небе — это и есть звёзды. А оттуда осколки звезды, как капли одного дождя, как бусинки одного ожерелья, падают в мир и становятся людьми. Они расходятся по земле, но невидимые лучистые нити связывают их, и люди одной звезды притягиваются друг к другу. Поэтому все встречи на Земле не случайны. А когда люди умирают, они становятся звёздами и сначала поднимаются на небо, светят потомкам, а потом сливаются в сердцевине главной Звезды — в тот самый момент Звезда оживает.

— А мы с одной звезды? — зачарованный сказкой, прошептал Лёшка, прижимаясь к маме.

— Если мы вместе, то точно с одной, — кивнула мама.

— Дайте, я вас всех обниму! — расчувствовалась я, навалившись на папу с Димоном.

— А почему же мы тогда ругаемся? — удивился Лёха.

— Не знаю, — призналась мама.

— Я знаю, — сказал Димон и начал излагать придуманную им сегодня ночью теорию, из которой я только уяснила, что, если человек не понимает, кто он на самом деле и зачем он на Земле, он начинает притворяться кем-то другим, подражает кому-то. Или становится чьим-то рабом. Он предаёт свою душу — мечту. И тогда эти лучи — связи путаются или совсем рвутся. Человек начинает ненавидеть тех, кого раньше любил. И луч, что связывает тебя с Небом, становится кривым. А надо всего лишь понять, что тебе нужно по-настоящему.

— И как это понять, если сегодня модно одно, а завтра другое? — спросила я.

— Ты только о шмотках и мечтаешь, — покачал головой братец. — Ну, будешь ты завскладом, где этого барахла до крыши, и что, станешь счастлива? Это твоя мечта?

— Нет, конечно! Нечего меня передёргивать. Я имею в виду: человеку ведь всё время для счастья чего-нибудь надо.

— Обычно, денег, — сказал папа, подбросив в огонь веток.

— Ну что вы, — раздался незнакомый… впрочем, нет, очень даже знакомый голос биолога — матери… древней аркаимки — так назову её для краткости. — Чтобы быть счастливым, нужно всего лишь испытывать чувство счастья. Это обычная химическая реакция организма. Поверьте мне, как медику. Деньги — это костыли, которыми пользуется человек, забыв, как чувствовать счастье.

— Присаживайтесь, — предложил папа.

— Что вы, — она шагнула в сторону и… пропала! Я не вру. Я большими буквами напишу Я САМА ВИДЕЛА! Конечно, было темно, и костер у нас совсем маленький, но она шагнула в сторону, а шагов не было! Она просто растворилась!!! Вода в чаше стала выкипать, чаша загудела, как колокол, и никто, кроме меня, не обратил на это внимания!

— Я в детстве был весьма доволен своей судьбой. Если бы не дед, который всё время говорил: езжай в город, а то будешь, как я, всю жизнь коровам хвосты крутить, я бы никуда не поехал, — сказал папа, разливая чай.

— Мне бы для счастья — лошадь, — сказал Димка.

— А тебе, Лёш, чего не хватает? — спросила мама.

— А?! — Лёшка вздрогнул и спросонья пробормотал: — Спасибо, у меня есть.

— Каждый человек мечтает быть счастливым, — предположила мама. — Но иногда, если родители не очень счастливы, они начинают почему-то активно учить счастью своих детей, вместо того, чтобы налаживать свою жизнь. А дети, они сами лучше знают, что им нужно для счастья.

Может, я и знала. Но я забыла! Я даже не знаю толком — кто я.

Если бы мне сейчас давали имя, как бы меня назвали? Сидящая в ночи? Многофантазирующая?

Я — человек в модных штанах?

Я — мечтающая о собаке?

Я — желающая сделать в жизни что-то, но что — не знаю?

Я — осколок звезды…