Место твое впереди

Комиссары на деле были полномочными представителями партии и Советского правительства. Они глубоко вникали в боевую обстановку, помогали командирам разрабатывать приказы, строго контролировали их выполнение, беспощадно боролись с трусами, паникерами, нытиками, воспитывали воинов в духе храбрости и стойкости.

Один из старейших командиров Советской Армии, участник гражданской и Великой Отечественной войн, член партии с 1918 года генерал-майор Иван Федорович Куц, характеризуя комиссаров, писал: «Для меня это служило высшим эталоном определения человеческой личности. Такое мнение определилось у меня на основании личного опыта... Я хорошо понял, что такое комиссар. Если он старше меня — это отец, учитель, боевой товарищ. Бывали моложе меня партийным стажем — и это были настоящие друзья, верные соратники, на которых можно было опереться в самый трудный опасный момент. Все они были высокоидейные, беззаветно преданные делу партии, кристально чистые большевики»[11].

А. X. Бабаджанян (позже Главный маршал бронетанковых войск) в 1941 году командовал на фронте полком. Вот что он пишет о комиссаре своего полка Н. И. Пивоварове: «Он мастер был понимать, я — нет. Но, наверное, потому именно он был комиссаром, а я строевым командиром. И учился у него постижению этой науки понимать, понимать человека. Без ложной скромности скажу, что, наверное, политработники потому и дружили со мной, что замечали мое прилежание в постижении этой науки». И далее: «Командир, — любил говорить Н. И. Пивоваров, — ты думай о том, как полку достигать победы в бою, остальное доверь мне — дисциплину, сознательность, снабжение... Не подведу»[12].

Он не подводил. Он был из славной когорты старых кадровых комиссаров Красной Армии. Это о таких, как он, наверное, впервые кто-то сказал: душа полка.

От себя добавим, что недаром бойцы пели на фронте:

Беззаветно сражаясь с врагами,
Истребляя фашистских змей,
Береги комиссара, как знамя,
Защищай его грудью своей.

В лице комиссаров фашисты видели самых опасных для них людей. Вот почему гитлеровцы питали к ним самую лютую ненависть. Характерен такой факт. Еще за три недели до начала вероломного нападения Германии на Советский Союз бригаденфюрер СС генерал-майор войск СС Глюке разослал войскам совершенно секретную директиву командования об обращении с политическими комиссарами Красной Армии. В ней, в частности, говорилось: «Политических комиссаров во вражеских войсках можно опознать по особым знакам отличия — красной звезде с вытканными золотом серпом и молотом на рукаве. ...Эти комиссары не признаются в качестве солдат; на них не распространяется защита, предоставляемая военнопленным по международным правам. После отделения их следует уничтожать».

Главная ставка Гитлера в своем приказе наставляла солдат и офицеров: «Политические руководители в войсках (советских. — Н. И.) не считаются пленными и должны уничтожаться самое позднее в транзитных лагерях. В тыл не эвакуируются»[13].

А вот еще одно признание. Бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ОКВ генерал Вальтер Варлимонт, допрошенный на предварительном следствии в связи с Нюрнбергским процессом, показал: «Незадолго до начала военных действий я присутствовал на собрании главнокомандующих вооруженными силами вместе с их начальниками штабов, командующими армейскими группами, армиями, а также командующими взаимодействующими армейскими группами авиации и военно-морского флота.

На этом собрании Гитлер заявил, что он предпринимает специальные меры против политработников и комиссаров Красной Армии. Война против СССР будет не обычной войной, это будет борьба противоположных идеологий. Поэтому нельзя рассматривать политработников и комиссаров Красной Армии как обычных военнопленных. Их нужно будет Передавать особым группам полиции безопасности и СД, которые последуют за немецкой армией в Россию».

На Нюрнбергском процессе советский обвинитель генерал Р. А. Руденко спросил Кейтеля: «Значит, вы не отрицаете, что еще в мае, более чем за месяц до войны, уже был запроектирован документ об уничтожении русских политических и военных работников? Вы не отрицаете этого?

Кейтель: Нет, я не отрицаю этого...»[14]

Гитлеровское командование даже установило систему специальных донесений о казненных политработниках Красной Армии.

Страшные приказы и донесения! И немецко-фашистские захватчики выполняли их неукоснительно.

По далеко не полным данным, офицеры 16-й немецкой армии только в первые пять месяцев войны зверски убили и замучили более 70 комиссаров и политработников Красной Армии[15]. Теперь уже нашим воинам известно, что гитлеровцы расстреляли героя обороны Брестской крепости полкового комиссара Е. М. Фомина, извлеченного из-под обломков взорванной стены.