Место встречи изменить нельзя (сборник)

– Там вы и познакомились со своей нынешней, пятой супругой?

– Да, ее папа, мой тесть, – начальник межрайонной конторы «Сельэлектро»…

Стас неожиданно вспомнил, что Львов не так уж далеко от Ровно, куда Таня ездила в командировку. «Пора начинать атаку», – подумал он.

– А ее папа, ваш тесть, намного вас старше?

– На четыре года. А что?

– А то, что я хочу узнать, как вы провели вечер прошлого понедельника.

– Вечер? Прошлого понедельника? – споткнулся Козак.

– Да-да, уважаемый Лев Алексеевич, именно вечер прошлого понедельника.

Козак подумал:

– Часов в пять я уехал из гостиницы. Походил в городе по магазинам, потом поехал к друзьям, в гости.

Говорил он не спеша, и Стас почувствовал, что Козак думает над каждым словом.

– Когда вернулись в гостиницу?

– Было уже поздно, но время я не заметил.

– Сколько времени вы ходили по магазинам?

– Часов до восьми.

– В каких магазинах побывали, если не секрет?

– В Марьинском универмаге, в комиссионном магазине на Октябрьской улице, потом в комиссионке на Колхозной, еще в нескольких… Вот жене сумку купил.

Тихонов взял у него из рук изящную черную сумку, повертел в руках, откинулся в кресле.

– Приятно поговорить с вами, Лев Алексеевич.

– Почему? – насторожился Козак.

– Потому что ваш рассказ напомнил мне один старый, но ужасно смешной анекдот. Разрешите его вам поведать?

– Сделайте одолжение, – растерянно развел руками Козак.

– Вернулся один человек из отпуска и рассказывает друзьям: «Как только, – говорит, – я приехал в Кисловодск, так сразу же пошел на море и искупался». «Позвольте, – говорят друзья, – ведь в Кисловодске же нет моря!» «Так вот, я не знал, что в Кисловодске нет моря, пошел и искупался», – отвечает курортник. Правда, смешно?

– Смешно, – согласился Козак. – Но какое это имеет…

– …отношение? – спросил Стас, перехватив напряженный взгляд Козака. – А такое: вы не знали, что по понедельникам промтоварные магазины в Москве закрыты, – пошли и купили сумку. Смешно?

Это был чистый гол. Козак даже бегать перестал. Он стоял посреди комнаты, нервно вытирая губы концом своего элегантного галстука. Тихонов невозмутимо крутил в руках сумку. Козак решил выкатить мяч в центр и начать игру сначала.

– Простите, я, видимо, перепутал. Да-да, я купил сумку во вторник.

– А к друзьям тоже во вторник ездили?

Козак замешкался на мгновение:

– Не-ет, в гостях я был в понедельник…

– Кто ваши друзья? Где они живут? – Стас достал записную книжку.

– Их фамилия Алешины. Они живут на Юго-Западе.

– Телефон есть?

– Нет. Должны скоро установить.

– Когда вы приехали к ним и сколько там пробыли?

– Около шести. А уехал поздновато.

– Они, наверное, смогут подтвердить, что вы провели у них весь вечер?

Козак заерзал. Он затянул узел галстука до отказа, потом растянул его совсем, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, снова подтянул узел.

– Вы сейчас помнете свой прекрасный галстук, – спокойно сказал Тихонов. – Так как же насчет Алешиных?

– Я вам могу поклясться честью, что я провел там весь вечер, но мне бы очень не хотелось, чтобы вы этот факт у них проверяли!

Тихонов удивленно поднял брови:

– Это почему же?

– Вы же интеллигентный человек! Вы же понимаете, что всем всего не расскажешь. Вы же знаете, что ваш приход может быть неправильно истолкован. Представляете, как это звучит для простых людей, где-то немножко обывателей: о друге дома расспрашивают из МУРа! Ведь это же не просто. Это же МУР! Это же звучит как!

– Гордо! – мрачно отрезал Тихонов. – Но доводы ваши я считаю неубедительными. Тем более что честному человеку нечего бояться, если официальное лицо наводит справки во имя закона. Поэтому нам придется вместе поехать сегодня к Алешиным.

– Но это же невозможно! – с отчаянием сказал Козак.

– Возможно. Очень возможно. Я вам это точно говорю, – отозвался Стас.

– Но дело в том, что Алешина сейчас нет дома.

– То есть как? А где же он?

– В командировке, – упавшим голосом сказал Козак.

– А где же вы были тогда?..

– Я же говорю – в гостях у Алешиных.

– Так-так-так, – забарабанил Тихонов пальцами по ручке кресла. – Вы уж формулируйте тогда точно – у Алешиной, а не у Алешиных.

– У Алешиной, – покорно вздохнул Козак.

Тихонов задумался. «Просто смех и грусть берут, когда подумаешь, с чем только не сталкиваемся на работе. Впрочем, это тоже объяснимо. Мы же ходим всегда, как пограничники, вдоль тонкой линии, разделяющей нормальное и извращенное Но у пограничников – полосатые столбы, распаханная полоса, на ней остаются следы. А мы эти столбы ставим сами и полосу пашем на себе. Поэтому в разговоре нельзя поставить деликатную точку, нельзя на обыске тактично отвести взгляд от чужого белья, нельзя не видеть чужих пороков и слабостей. Как это трудно – иметь большие права, которые в сто раз тяжелей наших нелегких обязанностей! Но иначе нельзя – мы ставим столбы между людьми и убийцами. Убийство – не абстрактная картина, здесь непонятного и недосказанного быть не может. И кто-то должен копаться в чужой грязи и крови, чтобы не было вообще грязи и пролитой крови».

Тихонов провел ладонями по лицу, будто умывался, потом встал: