Метафизика

После ванны Агния взяла с полки первую попавшуюся книгу и упала в кровать. Не было еще и десяти вечера, но она смертно устала, так что решила лечь пораньше. Забравшись под одеяло и уютно устроившись на свежем постельном белье, открыла первую страницу и принялась погружаться в вымышленный автором мир, где были мальчик и тигр в одной лодке. Слова цеплялись друг за друга, рассказывали трагедию ребенка, его лишения и трудности, и Агния чувствовала, как герои книги навсегда поселяются в ее сознании. История слишком отзывалась в ее сердце, чтобы быть забытой: однажды она непременно увидит сон, в котором укроет мальчика ото всех невзгод своей рукой. Агния так и заснула глубоко за полночь, с почти дочитанной книгой в руках.

Из романа в ее сон проскользнул удивительный остров. Он был полностью придуман, правда, не Агнией, а потому существовал так же, как и весь мир: самостоятельно, появляясь в ее восприятии лишь в тот момент, когда она обращала к нему свои мысли и взор. Над островом царила ночь, и он был покрыт густым лесом. Она решила прогуляться по плетистым корням, раскидистым ветвям, пошагать по густым кронам: яд этого причудливого места не мог причинить ей вреда. Она попросту не позволяла себе об этом подумать.

– Ох, кстати. Очень недурная книга, – мальчишка. Агния крутанулась, пытаясь отыскать источник голоса.

– Я не хочу тебя видеть! – Она тонула ногой, капризно и зло. Агния ощутила себя маленькой девочкой, как в кошмаре. Ее старая пижама преобразилась в белое платьице, а корни стали ближе.

– Зачем тогда обо мне думаешь? – мальчишка показал язык. Агния закричала и подпрыгнула. Прочь! К облакам!

Она пронеслась сквозь плотную завесу туч, вверх, к звездам. А потом не задумываясь вообразила падение куда-нибудь. Земля надвинулась на нее, огоньки большого города замерцали внизу, стали ярче, живее, больше. Мгновение – и она сидит на одном из куполов храма Василия Блаженного, в Москве. Родные практически места! Агния вздохнула и подобрала к плоской детской груди тощие коленки. Мальчишка не шел из головы: его глаза казались ей слишком знакомыми. Они напоминали о страшном кошмаре, о камне над головой девочки и, вместе с тем, об очаровательном герое, честном и добром – таком, которого она придумывала для себя, с которым ей было суждено жить долго и счастливо.

– Ну ты чего? Давай поговорим? – Опять он. Агния вскинула на него злой взгляд: рядом сидел паренек лет восемнадцати, в лихо натянутой на лоб кепке, какие рисуют у всяких шалопаев двадцатого века. Буйные каштановые кудри выбивались из-под головного убора, в уголке рта – папироска. Старые ношеные штаны на подтяжках и запачканная углем майка-алкоголичка. Он улыбался, и в морщинках вокруг глаз и рта угадывались черты все того же Пауля.

– Вот еще, – Агния отвернулась и попыталась заставить себя стереть парня из картины воспринимаемого мира. Но он совершенно не хотел исчезать, как и накануне. Его ладонь легла на ее узкое плечо, и она почувствовала, как представленный образ маленькой девочки рассеивается. Теперь она хотела быть ему ровесницей, пусть в том же, беленьком платьице.

– Живешь тут? А я… вот уже много лет живу неподалеку от Мадрида, – он говорил с ней так, как должен говорить взрослый с нахохлившимся от обиды ребенком: уверенно, ласково, внимательно. – Знаешь, мне иногда кажется, что я – это метеор. Где-то там, высоко…

Агния повернулась и уставилась на него во все глаза. Теперь он украдет и ее мысли? Немыслимо! Она фыркнула.

– Я тебя всего лишь воображаю. И теперь, когда ты еще и моими мыслями говоришь, я в этом точно уверена.

– Или это я тебя воображаю? И позволяю тебе думать мои мысли? – Он улыбнулся, и Агния покраснела.

Их встречи продолжались много ночей. Даже если Пауль был просто воображением, Агнии нравилось его представлять: они были то детьми, которые купались в солнечном свете на каком-то уединенном далеком белом пляже, то подростками, которые воруют в соседском саду абрикосы, то почти взрослыми, танцующими на крышах Праги вместе с дождем. Она сама не заметила, как чувство обиды на то, что она не уникальна, стало чувством счастья. Ей нравилось думать, что где-то в мире есть кто-то, кто умеет то же, что и она, кто знает ее, ни разу не встречав. Кто-то, с кем она сможет разделить совершенно безумные мысли. И даже…

– Меня преследует один кошмар, – этой ночью они были в Париже, на самой игле Эйфелевой башни. Агния представила себе зеленое коктейльное платье, в лучших традициях ретро-иллюстраций. Пауль же не изменял образу чернорабочего. – Там девочка. Люди утаскивают ее в пещеру и разбивают ей голову за то, что она хочет смотреть на звезды.

– Вот оно что… – он ответил будто бы невпопад, глядя куда-то далеко за пределы видимых крыш Парижа.

– Да. Я в конце оказываюсь этой девочкой и… это так страшно, – Агния поежилась. Даже родителям она не рассказывала о своем кошмаре.