Метафизика игры у Николая Кузанского

Важное место в философии игры Николая Кузанского имеет форма «игрального инструмента», форма шара, а также форма игрового поля — 9 кругов один в другом, центром которых является 10-й круг, «свернутый» в точку. Круг, по существу, это одна из геометрических проекций шара, плоскость шара. А шар — это символ Бога (как высшего совершенства), мира и человека (как микрокосмоса), подобного богу и миру, но недостаточно совершенного. Кроме того, шар — это символ вечности (а она присуща только Богу, а не миру и человеку) [4, с. 258]. Поэтому в символическом плане игра в шар представляет собой игру с вечностью. И здесь можно привести строки Райнера Марии Рильке, весьма созвучные размышлениям Николая Кузанского. Нам неизвестно, читал ли Рильке это произведение Кузанского, или нет. Если читал, то эти стихи — гениальная интерпретация, а если нет, то это гениальное прозрение, «созвучие архетипа игры». Симптоматично, что Ханс-Георг Гадамер взял эти строки в качестве эпиграфа к своему эпохальному герменевтическому трактату «Истина и метод» [1]:

Покуда ловишь мяч, что сам бросаешь,
Все дело в ловкости и в череде удач;
Но ежели с Извечною играешь,
Которая тебе бросает мяч,
И с точностью замысленный бросок
Тебе направлен прямо в средостенье
Всей сути (так мосты наводит Бог), —
Осуществляется предназначенье,
Но мира, не твое.

Как видим, хотя философа раннего Возрождения и поэта 20-го века разделяют почти 500 лет, они оказались созвучны в том, что придают игре степень трансцендентности, выводят ее за пределы «времяпрепровождения», «развлечения», «забавы». На метафизическом уровне для Кузанского игра в шар — это игра, в которой играет мудрость [ludum sapientiae] [4, с. 266]. И здесь, в отличие от представителей «био-культурной» интерпретации происхождения игры, таких, как Й. Хейзинга и Г. Спенсер, полагающих, что «игровой инстинкт» унаследован человеком из его «прошлой», докультурной стадии существования, Николай Кузанский жестко разделяет игровой феномен, имеющий место в мире животных, и игру человека. Он утверждает, что «ни одно животное не задумывает изобрести новую игру и, соответственно, не размышляет и ничего не решает относительно нее.» [4, с. 266]. Параллельно внешнему, физическому движению, кинестезической деятельности, существует более высокий характер деятельности, интеллектуальное движение, присущее человеческой душе, точнее «движение разумного духа» [4, с. 266]. Согласно средневековому христианскому учению о человеке, он представляет собой иерархически устроенное триединство: тело — душа — дух. Поэтому физическое (природное) движение должно быть дополнено (и руководимо) душевным, а оно, в свою очередь, — духовным движением. Такое движение игры от плана физического должно завершиться восхождением к плану метафизическому, к вечности, к истине, к Богу. Такова философия игры (вернее, один из ее аспектов), развернутый в работе Николая Кузанского «Игра в шар.»

Думается, что в современном мире утрачена одна из важнейших составляющих игры — стремление к духовному совершенству и самоосуществлению. Сегодня игра в очень большой степени коммерциализирована (призы, тотализаторы) и существует лишь в физическом и грубо-эмоциональном плане (бокс, хоккей, футбол — весьма яркие примеры «брутализации» игры с их драками, или инсценировками драк на спортивном поле и хулиганствующими «фанами» на трибунах). Даже такая архетипическая форма «философской игры» как шахматы, сегодня оказалась в тени «больших денег» и «мелких интриг». Будущее человека и человечества невозможно без восстановления утраченного статуса игры как еще и духовной деятельности.

Литература

1. Гадамер Х. — Г. Истина и метод. — М.: Прогресс, 1988.

2. Лазарев Ф. В., Трифонова М. К. Философия. — Симф.: Сонат, 1999.

3. Маковельский А. Досократики. Ч. I. — Казань, 1914.

4. Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т. 2. — М.: Мысль