Метафизика пата

Посторонний стараниями Декарта и Канта представлен эталоном новоевропейской личности. Бесконечность прошлого срезается когитальным ножом. То, что происходит сегодня, никак не следует из того, что происходило вчера. Для переселенца, который нырнул в план бытия в одном мире, а вынырнул в другом, распадается связь времен. Новоевропейский человек вынырнул с сознанием иного мира, с тоской по гражданству в нем. Он гражданин мира не потому, что мыслит сам и не мыслимое смотрит глазами других, а потому, что он на другого смотрит как на чужого, т. е. как переселенец из Старого Света в Новый. Кант проделывал такое переселение символически, а толпы протестантов, ринувших в Америку, фактически. Для постороннего мир разумен, если в Новом Свете он устроен так, что в точке его (переселенца) индивидуальности находится «Я могу». Но этот мир был безусловно неразумен для индейцев.

Существуют какие-то светлые идеи и есть какая-то темная жизнь и вот эту темную жизнь нужно приблизить к свету, т. е. переделать ее так, чтобы она стала идейно прозрачной. А становится она прозрачной через осуществление. Нет слова более загадочного, чем «осуществление». Ведь осуществить — это значит проявить темные стороны осуществленного светлого, сделать его непроницаемым.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу. — М., 1865. — Т. 1. — С. 640.

2. Батюшков Ф. Спор души с телом. — Спб, 1891. — С. 309.

3. Бессонов П. Калики перехожие. — 21. - 3. — М., 1861. — С. 421.

4. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. — М., 1985. — Вып. II. — С. 241.

5. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., 1978.- у? с 570

6. Зомбарт В. Буржуа. — М., 1924. — С. 336.

7. Зомбарт В. Евреи в образовании современного хозяйства. — Спб, 1910. — 63 с.

8. Максимов С. Бродячая Русь. — Спб., 1877. — С. 465.

9. Пришвин М. «Леса к „Осударевой дороге“» // Наше наследие. — М., 1990. — № 1. — С. 64–85.

10. Соколов Ю. Весна и народный аскетический идеал // Вестник русского географического общества. — Спб., 1851, 2, 3. — Кн. 6. — С. 79–91.

11. Стахович М. Народные приметы в отношении к погоде, земледелию и домашнему хозяйству // Вестник русского географического общества. — Спб., 1851, 2, 3. — Кн. 6. — С. 1 — 14.

12. Тойнби А. Промышленный переворот в Англии. — М, 1924, — С. 172.

13. Успенский Г. Власть земли. — М., 1985. — 400 с.

14. Федотов Г. П. Тяжба о России. — Париж, 1982. — 186 с.

15. Федотов Г. П. Россия, Европа и мы. — Париж, 1973. — 140 с.

16. Шестов Л На весах Иова. Странствия по душам. — Париж, 1929.

17. Эрн В. Сковорода. — М, 1912, — С. 85.

Глава XII ЭКОЛОГИЯ КАК КОСНОЯЗЫЧИЕ КУЛЬТУРЫ

Эйкос — дом. Для грека. Вообще-то греки знали толк в космосе. В домах они не разбирались, то есть они в них не жили. Греки, если верить тому, что о них говорят, любили агору. Публичные места. Домой они приходили переночевать. А это можно было сделать и на постоялом дворе. В маленькой темной комнате полуподвала.

Светлую комнату мог себе позволить царь. Например, Агамемнон. Главный зал его дворца подавлял ахейца своими размерами: десять на двенадцать.

Но дело не в этом. Дело в крыше. Вот есть она над головой или нет ее. А это-то греку как раз и было непонятно. Ведь главная часть его дома — открытый двор. Да у него и космос какой-то странный. Как проходной двор. Без дна. Без определения.

В России же космос — это не проходной двор. У нас это дом. Вернее, крыша, то есть дно. Вообще-то русский дом без излишеств. Без особых украшений. Но в нем есть все-таки какая-то завершенность. Есть верх, низ и середина. Есть мыши, кошки и домовой, который следит за порядком. Домом не овладевают. В него вселяются. Его обживают. По уму.

В Европе умен тот, кто сам думает. В России же и ум определен домом. Вернее, он зависит от того, все у нас дома или не все. Или кто-то в экзистенции. Если все дома, то ты умный. Если не все, то глупый. И вот у дома-ума-космоса крыша поехала. Мир стал рушиться. Мышка поднялась на кошку, бабка — на дедку, а дедка — на домового. Машина цивилизации наехала на крестьянина и раздавила его.

Произошла антропологическая катастрофа. Крестьянин умер. И крышу культуры (ума-дома-космоса) держать стало некому. А если ее не держать, то не будет и содержаний. Их и не стало. За антропологической катастрофой последовала культурная.

Все стало городом. Даже деревня. А деревня — это место соприкосновения человека с бытием. Вот он с ним соприкасался и что-то было абсолютным. Была непосредственность и подлинность, то есть были феномены, которыми декодировался смысл встречи человека и бытия. Но мистериальное касание земли, то есть бытия, исчезло. И проступило эротическое прикосновение чиновника к папке, мастерового — к деньгам. Слова, в которых переживался факт встречи с бытием, еще существуют, а самой встречи уже нет. То есть нет шифра к письменам души. Что-то в ней написано, а что? Непонятно.