Метафизика войны

На следующий день или даже в следующий час в результате бомбардировки можно потерять дом или всё самое любимое, всё, к чему больше всего привязался. Человеческое существование становится относительным — и это трагическое и жестокое чувство, но оно также может быть причиной катарсиса и средством вывести на свет единственную вещь, которую никогда нельзя подорвать и которая никогда не может быть уничтожена. Нам нужно помнить, что предрассудок, приписывающий всю ценность чисто индивидуальной и земной человеческой жизни, сильно распространился и укоренился по сложному комплексу причин — предрассудок, который в других цивилизациях был и остаётся почти неизвестным. Тот факт, что номинально Запад исповедовал христианство, имел только минимальное влияние в этом отношении: вся доктрина сверхъестественного существования духа и его спасения за пределами этого мира не подорвала этот предрассудок сколько-нибудь значительно; она не сделало знание о том, что жизнь не начинается с рождения и не может закончиться со смертью, способным действовать на практике в повседневной, чувственной и биологической жизни значительного количества существ. Скорее люди привязались к той небольшой части целого, которая является короткой частью существования индивида, и приложили все усилия по игнорированию того факта, что реальность, определённая индивидуальной жизнью, за которую они держатся, не твёрже, чем у пучка травы, за который хватаются, чтобы не быть унесёнными диким течением.

Именно творческая ценность и создаёт это осознание не как что-то интеллектуальное или «религиозное», но скорее как живой факт и освобождающее чувство, которое сегодня (по крайней мере, для лучших из нас) может иметь всё трагическое и разрушительное. Мы не рекомендуем отсутствие чувствительности или какой-либо неправильно понятый стоицизм. Вовсе нет: это вопрос приобретения и развития чувства независимости от себя, от людей и вещей, которое должно вселить спокойную, несравнимую уверенность и даже, как мы сказали ранее, неодолимость. Это похоже на упрощение себя, приведение себя в состояние ожидания, с твёрдым, полным осознанием, с осознанием чего-то такого, что существует за пределами всякого существования. Из этого состояния будет также найдена способность всегда восстать заново, как бы ex nihilo[36] с новым и свежим умом, забыв то, что было, и что было потеряно, сосредоточившись на том, что может быть положительно и творчески сделано.

Радикальное уничтожение «буржуа», существующего в каждом человеке, возможно в эти разрушительные времена более, чем в любые другие. В эти времена человек может снова обрести себя, может реально стоять перед собой и привыкнуть смотреть на всё согласно взгляду с другого берега, чтобы вернуться к важности, к сущностной значимости того, что должно быть таковым в любом нормальном существовании: отношение между жизнью и «более–чем–жизнью», между человеческим и вечным, между краткосрочным и неуничтожимым.

И найти пути выше простого утверждения этих ценностей, чтобы положительно жить ими, найти полное силы выражение в по возможности наибольшем количестве человек в эти часы испытаний, — это, без сомнения, одна из главных задач, с которыми сталкивается политическая и духовная элита нашей нации.

РАСА И ВОЙНА: АРИЙСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ СРАЖЕНИЯ

В нашей предыдущей статье, рассказывающей о способности войны и героического опыта вызвать пробуждение глубинных сил, связанных с основами расы, мы видели, что в самом общем случае появляются два различных и на самом деле прямо противоположных типа. Первый тип, тип мелочного мещанина — покладистого конформиста, псевдоинтеллектуала или пустого идеалиста — может пройти через распад, включающий высвобождение стихийных сил и инстинктов, в котором индивидуальность регрессирует до субличностной стадии, до «расы природы», истощающей себя в беспорядке предохраняющих, утверждающих инстинктов. Во втором же типе, напротив, наиболее «стихийные» и нечеловеческие аспекты героического опыта становятся средством преображения, восхождения и достижения цельности личности в трансцендентном плане существования. Это составляет вызывание того, что мы назвали «расой духа», то есть духовного элемента «свыше», который в высших расах оказывает формирующее влияние на чисто биологическую часть и является корнем их «традиции» и пророческого величия. В то же время с точки зрения индивида это такой опыт, который древность (в особенности арийская древность) считала не менее богатым сверхъестественными плодами, чем аскетизм, святость и даже посвящение (инициация).