Метагалактика 1993 № 4

Антон помнил, чем обошлась им минутная оплошность, когда грузовой танкер совершил вынужденную посадку на Таире. Ночью сейсмографы сошли с ума, вычерчивая немыслимые кривые, и стенки корабля стали дрожать, а снаружи доносился гул и рокот. И когда первый пласт земли вздыбился перед носовой частью, капитан Грачев — спасибо ему за это огромное! — поднял звездолет в тот самый момент, когда земля под ними треснула и разошлась, обнаружив красно-желтый ад. Сверху сыпались тонны шлака и пепла, пемза клочьями стыла на поверхности танкера, а повсюду клокотало кольцо пламени и яростно билось в закопченые иллюминаторы. Настоящая библейская сковорода! Грешникам на этот раз повезло, и они благополучно покинули огнедышащую и злобную Таиру.

Запищал сигнал внутренней связи. Антон посмотрел на экран и увидел сонное лицо Нортона. Нортон долго смотрел на него, как лунатик, потом с силой провел ладонью по лицу и спросил:

— Как дежурство?

— Нормально, — ответил Антон.

Нортон помолчал, словно ожидал продолжения, и сказал:

— Если сильно захочешь спать, вызови меня. — И экран погас.

Разговор с Нортоном несколько озадачил его. Ведь знает же, что не вызову. А может, это для самоуспокоения, что мол, вахтенный Антон Лебедев не дремлет, внимателен, значит все спокойно и нечего волноваться. И для самого вахтенного тоже польза — капитан вызвал, поинтересовался и ушел спать, а ты в большей степени почувствовал себя ответственным за жизнь экипажа. Ведь при первом отклонении от нормы все во многом зависит от того, кто первым оценит ситуацию.

Он скользнул взглядом по экранам. Все было в порядке. У подножия обрывистой льдины копошились киберы, поворачивая лопатообразные головы, и с удовольствием катались по чистому снегу, оставляя мозаику следов; над выступом, густо заросшем бородой сосулек, неподвижно висела большая и круглая, как апельсин, розовая луна; справа от нее висела вторая, бледно-желтая, тощая, и обе луны равнодушно смотрели на иззубренные края кратера и неглубокие ямки. С самой высокой точки корабля был виден горизонт и необъятная равнина, распахнувшаяся неимоверно широко.

Что-то щелкнуло внутри пульта и из щели приемника упал в кармашек белый листок. Антон нагнулся, достал листок и пробежал глазами текст радиограммы.

«РАДИОГРАММА НОМЕР N32012. 22:00 БОРТОВОГО ВРЕМЕНИ. КАПИТАНУ „ЕДИНОРОГА“ РОБЕРТУ НОРТОНУ. СООБЩИТЕ НА СТАНЦИЮ РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ И ПРОВЕРКИ АСПЕКТА ВТОРОГО ДИАГРАММЫ ВАНДАРОВА. КАК НАСТРОЕНИЕ У ЭКИПАЖА? РАДИРУЙТЕ В 21.00 ЗЕМНОГО ВРЕМЕНИ ПО ЧЕТВЕРТОМУ КАНАЛУ.»

Антон положил радиограмму на приборную доску и еще раз перечитал. Может, разбудить капитана? Нет, пусть человек выспится.

Радиограмма сразу подняла настроение Антона. Пришла весть от других людей — значит, ты не один, значит, твоя работа нужна и тебя не забывают (а ведь бывало и такое). Он прислонил листок к стенке, чтоб его сразу заметили.

Снова засветился экран вызова и снова Антон увидел заспанного Нортона. Ну почему он себя не бережет?

— Почему не следишь?

Антон действительно не следил, издали рассматривая индикаторы на противоположной стене.

— Пришла радиограмма, — сказал он.

— Дай мне прочитать, пожалуйста.

Антон взял листок и подержал его перед экраном.

— Спасибо, Антон.

Нортон снова с силой провел по лицу ладонью.

— Ты чего не спишь? — спросил Антон.

— Да какой тут сон. С этой диаграммой…

— А что?

Нортон ничего не сказал, попросил быть повнимательнее и исчез. Антон добросовестно просидел полчаса, потом задействовал автоматику слежения и прошелся по рубке. Конечно, когда ты уже три дня на неизвестной планете, ничего нового и страшного не обнаружил и ничего подобного не предвидится, контролировать обстановку трудно, и приходится надеяться на автоматику. Но если что-нибудь произошло, положиться на нее нельзя, в такие минуты вычислительные системы бездарны перед логикой пилота, даже самые лучшие, быстрые, мудрые. Единственное, что они могут подсказать — это вероятность того, что ты выживешь, и парочку довольно дохлых вариантов спасения.

ЭВМ не берет во внимание то, что человек может растеряться, забыться, запаниковать и наделать массу глупостей. С точки зрения машинной логики человек всю жизнь последователен, логичен, лишен нервов и страха. А они, люди-то, такие несовершенные…

Антон вернулся на место и заметил, что что-то было не так. Вроде те же скалы, ледяные и снежные бугры, те же луны, холодные и пустые… автоматика молчала. Это несколько успокоило Антона, и он еще раз внимательно просмотрел виды кратера и горизонта. Вот-вот, горизонт… Что-то здесь не то. Антон включил широкоформатный экран, спроецировал на него изображение с верхней точки корабля и увидел огни.