Metal.Monochrome (СИ)

— Ой нет, болеть нельзя, Маринетт! — Сабина наставительно говорила, подходя к кровати дочери, чтобы потрогать её лоб и проверить наличие температуры. От этого Мари сильно испугалась, ведь если она подойдёт ещё ближе, то может увидеть Кота. Чтобы избежать разоблачения, девушка ещё ближе к нему прижалась.

«Он такой тёплый и мягкий… О чём я только думаю в такой-то момент!»

Одёрнув себя от лишних мыслей, Маринетт попыталась остановить маму, которая как ледокол, пробивающийся сквозь глыбы льда, несокрушимо приближалась к кровати.

— Мам, всё хорошо, я отдохну и мне станет легче, — но и эти слова не остановили женщину, которая была уже около постели и лёгким движением потрогала лоб дочери.

— Да ты вся горишь! Я пойду приготовлю тебе поесть, и выйду в аптеку за лекарствами, тебя надо лечить! А ты пока поспи, я скоро вернусь! — после этих слов она сразу же развернулась и быстрыми шагами вышла из комнаты, закрыв за собой «дверь», чтобы не тревожить дочь.

Мари услышав стук двери, облегчённо вздохнула и ослабила хватку.

«Ой, а что это было? Она не заметила?!» — на радостях она приподнялась, тем самым сев на Кота и облегчённо сказала. — У нас получилось! Ты как? С тобой всё в порядке? — стала расспрашивать девушка только после победного клича, ведь только тогда увидела лицо парня, которое было полностью красное. — Ты как-то странно выглядишь. — она наклонилась вперёд, прикасаясь рукой к лицу Нуара. — Прости, я наверно сильно прижала тебя? Ты как? Голова кружится?

— Да, да. Я в порядке, — еле-еле говорил блондин. — Мне пора идти, а то твоя мама скоро вернётся, да и трансформация скоро кончится!

— Нет, не отпущу, — пусть и с волнением в голосе говорила Маринетт, но её слова были серьёзны, а тон уверенный, — ты посмотри, в каком ты состоянии. Тебе нельзя пока что идти!

— Всё хорошо, не волнуйся, я в полном порядке, — говорил Кот, начиная приподыматься, но в итоге только снова уткнулся в грудь Мари, от которой сразу же отстранился, как ошпаренный, после чего спрыгнул с кровати и стал приближаться к окну.

— Всё, принцесса, мне пора, — заикаясь молвил герой Парижа, — спасибо за совместное времяпровождение, был рад увидеть тебя, ещё встретимся, — говоря это, Кот был красным, как самый спелый и сочный помидор.

— Пока Нуар — попрощалась Леди, но Кот явно не услышал, ведь быстро скрылся из виду. — «Что это с ним? Почему он такой красный? Не надо было его отпускать! А вдруг, что-то случится?! — такие мысли вгоняли в грусть героиню и, та сидя на кровати, опустила голову вниз и увидела пожмаканную простынь на кровати, на которой ещё несколько минут назад лежал её напарник, прижатый ею же. И только в этот момент все кусочки пазла встали на свои места в её голове, от чего Маринетт залилась краской и стала вторым сочным томатом на грядке. — Я… прижималась к нему грудью!»

Комментарий к Глава 3 «Золото»

Rouge — с французского переводиться как красный, рыжий.

Золото — драгоценный, благородный, тяжёлый, но мягкий металл жёлтого цвета.

Характеризует возвышение и подъём чувств героев. Высшая точка их взаимоотношений. Понимание Маринетт, что без Нуара её жизнь теряет нечто важное, и он ей нужен. Нуар же начинает задумываться о месте Мари в его жизни, что она для него значит.

========== Глава 4 «Платина» ==========

Ночь. Что в себе скрывает тьма бесконечной сумеречной пелены, усыпанной звездами?! Она простилается от запада до востока, от севера до юга, как изысканная шёлковая скатерть, укрывающая собой небеса. Сколько тьмы она хранит, сколько лжи скрывает, сколькими сомнениями полнится? Множество людей ищут в ней успокоение или приют для себя и своих чувств. А некоторые просто сливаются с ночью и дают собственной внутренней тьме растворится во мраке города, и тем самым оправдать свои грехи или банальное бессилие и слабость.

Тишина. Оглушающее безмолвие, давящее на саму душу, заставляя её также тихо кричать. Кричи сколько хочешь — никто не услышит. Все заняты своими делами, заботами. Никому нет дела до одной одинокой души, которую разрывают сомнения и боль от собственного бессилия. Хотя, возможно, они просто не слышат этого взывающего о помощи крика, так как оглушены своим собственным?! Возможно, именно поэтому героиня Парижа Ледибаг не могла услышать ничего и никого, даже того, чей голос ей был так нужен. Она была глуха, как и все люди, взвалившие на себя слишком много, хотя и знающие, что не в состоянии вынести это в одиночку. Сейчас единственный звук, который разрывал даже самые глубокие слои тишины и отдавался тупыми ударами в ушах девушки, был стук её собственного сердца. Он выказывал самое противное и стыдливое чувство, но всё же такое свойственное всем людям на уровне инстинктов — страх.