Металл цвета крови

— Соглашусь. Никто не ожидал, что так обернется. Хитрые вы, жиды-коммунисты. Как нависла угроза, так быстро ваш режим прикинулся Родиной. А люди и поверили… Вот увидишь, майор, все еще вернется — и расстрелы, и миллионы, гниющие в лагерях…

— Не отвлекайся, Каховский. Подобные комментарии тебе не в актив. Ты знал, что находится в коллекции?

— Ну, конечно, у меня же опись была — директор Родман сунул, забыл? Все я брать не собирался — только самое ценное. На жизнь, так сказать. В общем, при немцах удобный случай не подвернулся. Остался резидентом, снова ждал оказию. Дальше ты все знаешь.

— Зачем убили сторожа?

— Да никто не собирался его убивать, — фыркнул Каховский. — Не в наших это интересах — устраивать шумиху вокруг музея. Выскочили на него, а Рыщенко — ныне покойный — не придумал ничего умнее. Глупо, конечно.

— Из нынешних сотрудников музея кто работал на вас?

— Ралдыгина забирайте. Дарю, не жалко. Остальные не в теме. Да и никудышный из него информатор. Белый билет от армии — вот только мало кто знает, что он липовый, а мы узнали. Признайся, майор, фальшивкой был не только твой отъезд в Новгород, но и сведения о скором прибытии строительной техники? Подстегнуть нас хотел — бульдозерами, усиленной охраной музейного комплекса?

— А вы позволили себя обмануть — очень вам этого хотелось. Кстати, про технику не наврал, техника будет. И усиленная охрана вместе с ней. «Изумрудную кладовую» извлекать будут. Всенародное достояние как-никак — представь, какие там деньжищи. Только не в деньгах дело, Каховский… впрочем, ты все равно не поймешь.

Арестант стерпел и этот удар. Он давно смирился с поражением. Но по губам его блуждала странная, злая ухмылка, природу которой Березин определить не мог. Почему он усмехался — словно знал что-то такое, чего еще не знал майор контрразведки? Впрочем, вряд ли это имело отношение к поискам пропавшей коллекции…

Не заезжая к себе домой, он отправился в Никольск и провел там двое последующих суток. Полковник Сухов выразил признательность за проведенную операцию и предоставил от щедрот пятидневный отпуск. Ленинградское управление НКВД тоже не осталось в долгу и попросило новгородское руководство представить майора к награде.

Не каждый день пришельцы со стороны выявляют главарей крупных агентурных сетей. На ближайшем к городу болоте поймали Ралдыгина. Беглеца привезли в Никольск, где он расплакался и раскаялся в преступной деятельности, хотя ничего особо вредного совершить не успел.

Оперативники Замятина посматривали свысока на своих коллег — на всей троице теперь лежала печать совершенного подвига. А вывихи, переломы и ранения, полученные во время выполнения служебных обязанностей, только осветляли их и без того светлый образ.

Бутыль самогона на всю компанию вечером первого отпускного дня пришлась очень кстати.

Потом из Ленинграда прибыла комиссия озабоченных деятелей культуры и искусства. С ними — бульдозер, четверо специалистов по исследованию подземелий и взвод вооруженной до зубов охраны. Спецы спустились в лаз, где применили дробильные молотки и грубую мускульную силу. Вылезли на поверхность через несколько часов — усталые, но довольные.

Им удалось пробиться в цейхгауз! Там стояла раздавленная машина, в кабине скелет, вцепившийся в баранку. Содержимое кузова фактически не пострадало — обломившиеся балки встали углом, приняв на себя основную тяжесть обвала. Бурную радость искусствоведов омрачило сообщение, что для безопасного извлечения коллекции потребуется как минимум неделя…

Юля Черкасова вернулась к себе домой в Петропавловский переулок. Березин нанес ей визит, предварительно приобретя на базаре букет тюльпанов. Женщина смущенно улыбалась, куталась в пуховый платок, опускала глаза. Он сразу заподозрил что-то неладное.

— Что случилось, Юлия Владимировна?

— Я даже не знаю, как это назвать… — Ее разрывали противоречия, бросало то в жар, то в холод, она бледнела, но в следующую минуту покрывалась пунцовыми пятнами. — Понимаете, Олег, тут такое дело… Мой муж Владимир не погиб в 1941-м, как все думали… Он жив, я получила от него письмо… Летом 1941-го он попал в окружение под Киевом… Рядом взорвался снаряд, и его, контуженного, взяли в плен… Больше двух лет он находился в концлагере в Прибалтике — это на востоке Эстонии, городок Марту, там содержали только военных… Потом бежал, перешел с товарищами линию фронта, а когда попал к нашим, оказался в фильтрационном лагере… Зимой он обморозил ноги, одну пришлось ампутировать, другая с трудом сгибается… У органов, как выяснилось, больше нет к нему претензий, он сохранил свое доброе имя, а сейчас находится в госпитале под Кингисеппом, мне дали разрешение его забрать…

— Так это же прекрасно, Юлия Владимировна! — вскричал Олег с радостной улыбкой. — У вас снова есть семья, я так рад за вас. Вы колеблетесь? Совершенно напрасно. Немедленно бросайте все и поезжайте к мужу! Заботьтесь о нем, любите, уважайте! — Он приобнял женщину за плечи. — Вы должны радоваться и плакать от счастья. Ваш муж выжил, это самое главное! Что с вами?