Металлический блеск (СИ)

Дождь, до этого момента мерно стучавший по стеклу, перешёл в ливень, такую вещь можно было увидеть только в районах зелёных, которые хотели чувствовать и видеть весь спектр природных возможностей. Было что-то завораживающее и мистическое в сидении на обширном балконе и наблюдении за тем как по бледно-мрачному небу тащится развлекательный дирижабль, фигура которого постоянно искажалась текшими по стеклу каплями. На фоне титанических зданий из стекла и железа, детище восемнадцатого века смотрелось как-то ущербно и, будто стесняясь этого, улетало вдаль от взгляда двух девушек. Мрак, отчасти природный, сгустился и в темноте квартала людей, восхищавшихся всем происходящим вокруг, где не горела ни одна лампочка, стало как-то до странного уютно. Человек забыл страх перед темнотой, животные его больше не пугали, но свет далёких небоскрёбов, в которых сидели серо-чёрно-жёлтые люди, омрачал его существование непонятной тоской.

В потёмках ливневого времени, приходящих по расписанию, в мир рационального мышления вторгалась мистика и в момент сиюминутной слабости разума, Мирославе причудилось, что в одном из окон высочайшего из обозримых зданий, она видит одного из сотен одинаковых представителей элиты, который смотрит ей прямо в глаза. Как ни странно, но один из сотен подобных обладал какой-то мрачной уникальностью, глаза были мертвее обычного, лицо серее, чем вообще возможно и, конечно было странно-индивидуальным то, что он смотрел в окно, высматривая именно её. Технически, такое было возможно, мощность глазных протезов позволяла видеть, пусть и с некоторыми оговорками, крошечные детали чрезвычайно далёких объектов, но у самой девушки искусственной была только рука, а это значит, видеть наблюдателя она не могла. Другой причиной невозможности увидеть, что Мирославу, что наблюдателя, стал бы тот факт, что практически на все окна наносилось зеркальное покрытие, для сохранения тайны личной жизни. Внезапно качнулся Приветливый Джентльмен, безделушка, которую так любила Маша, вечно стоявшая между листьев многочисленных растений, обычно джентльмена видно не было, но в этот момент чернотой своего костюма и внезапным действом, он выделился из темноты.

Хозяйка квартиры, какое-то время завороженно смотревшая в окно, мирно привалилась к одному из стеллажей с горшками и дремала. Но гостья, несмотря на дикую усталость, продолжала сидеть всматриваясь в казавшееся странным теперь окружение. Конечно, всему было объяснение, всему должно быть объяснение, ничто не происходит просто так, стоит только приглядеться или задуматься. Если подумать, то поездка в вагоне с жёлтыми галстуками здорово поиграла на нервах, а качающаяся фигурка, без сомнений, была активирована сквозняком или каким-то физическим вторжение в не столь совершенный, как хотелось бы, кокон человеческого жилища. Мирослава снова посмотрела вдаль, туда, где блестящей серостью возвышались зеркальные громады, но больше ей не казалось, что она видит кого-то.

Возможно ли сказать, что прошедшие полчаса стали своего рода отдыхом в безмятежном раю заваленной безделушками и цветами квартиры-студии? Отнюдь, в тихих гаванях часто прячутся самые серьёзные ужасы, те, которые могут себе позволить подобное. С человеческими тревогами и страхами всё то же, что и самими людьми, хотя, скорее всего, это люди похожи на свои эмоции и страхи. Созданные ими, они пытаются подражать, прячась на самом видном месте, балансируя между пограничными состояниями. Быть пойманным или остаться на свободе? Внезапно появиться или продолжать дремать, ожидая лучшего момента? А может, худшего, смотря с какой стороны смотреть на ситуацию.

Недолгий ливень прошёл, и от него остались лишь мелкие капельки в труднодоступных местах, которые не могли быть удалены высушивающими устройствами. Уже сиявший в лучах вышедшего солнца город производил ложное впечатление сказочного места, безмятежного и чистого. Мирослава, попрощавшаяся с подругой и теперь несшая в металлический руке небольшой пакетик с чаем, пробиралась по узкому коридору, который мог бы быть больнично-белоснежным, если бы не шкафы с цветами. Уже почти добравшись до выхода, она услышала, как весёлый голос обрывает все её надежды на скорый уход из этого места:

- Что-то ты сегодня совсем скоро уходишь, я так надеялся тебе подарить это небольшое растение, пока ты ещё была в гостях у Маши, рассказать, объяснить, как ухаживать, но, думаю, ты и без меня разберёшься - Алексей Степанович, явно торопившийся куда-то, добродушно протягивал непривычного вида зелёное нечто в кирпичного цвета горшке. - Возьми, - он широко улыбнулся, глупый наивный добрый старикан, он никогда не понимал намёков и поэтому всё демонстративное, но неявное, недружелюбие разбивалось о стену его игнорирования подобного.

- Спасибо большое, - Мира давно поняла бесполезность сопротивления и принимала старческую заботу, со временем она свыклась и ей даже, в какой-то мере, начало нравится подобное внимание. - Я буду о нём заботится.