Метамодерн

Однажды он снова открыл коробки с дисками Виктора и обнаружил, что раньше одну коробку не открывал, ведь в ней не было диска, но была какая-то карта, карточка. Кредитная что ли. Такая, золотого цвета. Позолоченная, скорее всего. И немного переливающаяся, к тому же. В общем, красивая карточка. Григорий Павлович в некотором смысле обрадовался. Он рассчитывал на несколько тысяч, а то и десятков тысяч рублей, если совсем повезёт, но совершенно опешил, когда узнал что эта карточка содержит только сто рублей. «Тьфу! Неудача какая!» – огорчился Золотников. Правда, потом он чуть не сошёл с ума, обнаружив, что карточка имеет бесконечное количество денег. Такое открытие произошло следующим образом: Григорий Павлович захотел себя немножко побаловать, купив сок и выпив его в уже действительно пустой квартире. Он решил расплатиться золотой карточкой. Ананасовый сок стоил семьдесят девять рублей по скидке; важно заметить, что Золотников несколько раз тщательно проверил, не ошибся ли он. Даже если магазин-обманщик пробьёт этот сок за восемьдесят девять рублей, то золотая карточка и такое стерпит. Нужно добавить, что после увольнения Григорий Павлович приобрёл отрешённый вид, то есть он иногда мог впериться в одну точку надолго, или потерять границу реальности и фантазии, или в определённые моменты не способен был разобраться в происходящем с некой эмоциональной точки зрения. Так вот, Золотников подошёл к кассе с ананасовым соком за семьдесят девять рублей и немного задумался о чём-то. Кто бы мог подумать, что магазин осмелится буквально обокрасть бедного Григория Павловича, пробив сок по цене в сто двадцать один рубль! Золотников, не услышав кассиршу, как-то автоматически расплатился золотой карточкой. Позже он обнаружил, что на балансе всё те же сто рублей. Дальше ему предстояло совершить ряд открытий, а именно: золотая карточка может оплатить товар любой стоимости; действует золотая карточка таким образом, что все купленные товары как бы возвращаются на прилавок, находясь при этом у Григория Павловича, а люди и не замечают этого; золотая карточка совершенно не портится: не было потёртостей, царапин, в общем, она оставалась, как новенькая. Золотникову крупно повезло, ведь теперь у него было бесконечное количество денег, а обанкротиться он мог только в случае утери самой карточки. «Не привык я к богатствам», – говорил он.

Всё хорошо складывалось у Золотникова в первое время, но после многочисленных платежей что-то внутри стало притупляться. И так пробовал и этак, а ничего не выходило. Даже приобретал Григорий Павлович запрещённые средства, повышая уровень «счастья», но ушло куда-то счастье, будто блокировку поставили какую-то, и ничего не помогало. Решился Золотников на отчаянный шаг. Нехитрым образом договорился он с нужными людьми, преимущественно военного характера, и далёкий остров приобрёл. Через неопределённое время стояло посреди острова Григория Павловича большое сооружение, содержащее замечательную бомбу, скорее всего атомную, и кнопку для воспроизведения забвения.

Начал жить на этом острове Золотников отшельником. Бывало, облокотится он на бомбу, залетает где-то, замечтается о небытии и лицевые мышцы сами улыбку тянут. Всё думал Григорий Павлович о моменте нажатия и так радовался, что даже случайно расхохатывался…

Но время шло, а кнопка так и не была нажата. Изменилось отношение Золотникова к бомбе: возненавидел он её, ведь перестала существовать в его голове разница между самоубийством с осознанием себя после преодоления точки невозврата и моментальным суицидом. Теперь Григорий Павлович беспросветно ощущал себя скорым покойником, непрестанно нажимая в своих мыслях эту инфернальную кнопку. Многочисленные итерации непрекращающейся мозговой практики заставили почувствовать отсутствие пространства и времени. Золотников всё нажимал и нажимал свою кнопку. «Ну уж если есть ад, то он непременно здесь находится», – проговаривал он. Ему стало казаться, будто вокруг вновь образовывались стены его квартиры, подкрепляемые пустым пространством, но потом глазам виделся остров. Сжимающая обида поглотила Григория Павловича: если он и вправду на острове, то сейчас это абсолютно никак не отличалось от того, если бы остров и золотая карточка причудились несчастному человеку. Зарыдал Золотников, давя уже действительную кнопку.

Надо отметить хорошую работу тех людей, кто занимался разработкой и постройкой этой кнопки, ведь так хорошо она была сделана, что умудрялась нажиматься миллион раз в секунду.

А Григорий Павлович совсем потерял контроль: «Бомбочка, ну взорвись ты уже!» – молил, стоя на коленях бедный человек, оставив кнопку одну, впрочем, она успешно научилась самостоятельно вдавливаться. Золотников плакал, неразборчиво просил бомбу и кнопку замолчать, извинялся, кланялся в пол, прося пощады. Кнопка слилась в единовременные положения нажатия и ненажатия. Добросовестный работник пачкал руки в песке и земле. Всё потянулось густым смазыванием.

Прервал это действо Виктор, вошедший в открытую дверь.