Metamodernism The Future of Theory

Счастье также не может быть найдено в погоне за простым чувственным удовольствием. Некоторые виды чувственного удовольствия могут способствовать счастью, но само по себе чувственное удовольствие не может быть слагаемым осмысленной жизни, потому что удовольствие преходяще и его легко потерять. Чем больше мы привязываемся к чувственному удовольствию, тем болезненнее ощущаем его утрату. И опять же, это не означает, что удовольствия следует избегать, просто оно недостаточно для счастья. Существует также распространенный аристотелевский и конфуцианский аргумент, что ключевая функция образования - научиться получать удовольствие от полезных вещей. Некоторые из вещей, которые люди в конечном итоге находят наиболее приятными и жизнеутверждающими, являются приобретенными вкусами (космический джаз Sun Ra, современное искусство, виски или даже кофе), и можно подумать, что часть образовательного процесса должна включать в себя обучение различению между здоровыми и нездоровыми (или, можно сказать, саморазрушительными) удовольствиями или обучение тому, как получать определенные удовольствия в достаточно умеренных мерах. Но хотя некоторые удовольствия могут способствовать счастью, одного удовольствия недостаточно.

Точно так же стремление к богатству или власти может быть средством, но не должно быть самоцелью. При этом бедность и лишения делают счастье более труднодостижимым (отсюда необходимость в революционных версиях счастья, о которых речь пойдет ниже), но богатство или власть не делают людей счастливее. Многие из самых богатых и влиятельных людей в мире глубоко несчастны. Действительно, стремление к богатству является значительным источником недомогания в современном капиталистическом обществе.

В общем, счастье должно быть чем-то, что происходит в жизни человека и на протяжении всей его жизни. Его не найти во многих вещах, которые современное общество потребления склонно называть источниками счастья (чувственное удовольствие, слава, богатство). Счастье возможно и без этих эфем, а если они и достигаются, то обычно оставляют после себя несчастье. И снова среди учеников Аристотеля и стоиков разгорелась нешуточная дискуссия о том, существует ли минимальное количество здоровья и богатства, необходимое человеку для процветания. Но современные кросс-культурные исследования счастья (с учетом ограничений, связанных с ориентацией на эмоциональную категорию) также предоставляют доказательства того, что за пределами определенного минимального уровня материального комфорта богатство не делает людей счастливее. К этому минимуму я вернусь ниже.

Большинство людей не находят Счастья в своей работе. Многие люди по всему миру проводят свою жизнь, занимаясь тем, что антрополог Дэвид Грэбер назвал "фиговой работой", - работой, которая, как известно даже самому работнику, в принципе бессмысленна. Будь то работа в колл-центре, ресторане быстрого питания, юридической конторе, банке или управление хедж-фондом, многие люди втайне считают свою карьеру бессмысленной. Более того, мы живем в эпоху прекаризации труда и снижения уровня защиты работников. Если представители старшего поколения часто чувствовали себя пожизненно прикованными к определенной работе, то отсутствие профессиональной стабильности на самом деле делает нас более уязвимыми, более хрупкими и заставляет идти на большие компромиссы, чтобы удержаться на временной работе. (Мы можем наблюдать это на примере кризиса адъюнктуры в высшем образовании).

Сбивающий с толку эффект заключается в том, что превращение деятельности в профессию, как правило, делает ее неприятной. Что бы мы ни любили больше всего (например, игру на гитаре), мы не хотим заниматься этим каждую минуту каждого рабочего дня, иначе это станет скучным и неприятным занятием. Как правило, мы хотим заниматься более чем одним делом или, по крайней мере, сохранять свободу выбора. Это часть того, что Маркс и Энгельс подразумевали под "отчуждением" (Entfremdung). Но не нужно быть марксистом или веберианцем, чтобы увидеть, как профессиональная специализация превращает потенциально всесторонне развитых людей - которые могут хотеть иногда заниматься пешим туризмом, иногда плотничать, иногда играть на гитаре и даже иногда писать критические статьи - в специализированных работников, чей основной способ существования и самовыражения сузился до небольшого круга занятий, от которых они все больше отчуждаются. Это не всегда так, и есть те немногие счастливчики, которые находят выбранную ими профессию полностью полезной, но они, похоже, скорее исключение, чем правило. Поэтому, вопреки некоторым нитям этики добродетели, я не думаю, что большинству из нас посчастливится найти значимую профессиональную деятельность.

Это говорит о том, что нужно либо искать счастье в другом месте, либо требовать изменения системы.