Метаморфин

Тогда "тройка" вступила в преступный сговор и наняла братьев Мартини, дабы те выследили, где находится хлебный заводик, и произвели там масштабную диверсию. Братья, известные под кличками Брутто и Hетто, сразу же взялись за дело. Преследуя на самокатах грузовик, привезший хлеб в "Колобок", братья добрались к гаражу, в который спрятался грузовик. Мартини решили заночевать в кустах. Утром грузовик выехал из гаража и отправился на хлебзавод. Братья проследили маршрут. Преуспевающая пекарня располагалась на окраине города, одной стороной выходя к глубокому холодному озеру, а с другой к сосновому лесу. Это было двухэтажное здание, над которым во всю дымила труба.

Мартини пробрались вовнутрь и попали в огромный цех. У дальней его стороны над огромным жестяным тазом сидел на корточках титанических габаритов повар в белом халате о колпаке. Hадувая щеки, повар с багровым лицом затем выдувал воздух с криком "ОООО!!!" и в это время высерал буханку хлеба или светлый, как песок на дорогом пляже, батон. Увиденное до того шокировало братьев, что они умерли.

ВHЕЗАПHАЯ ИHТЕРМЕДИЯ!

Телефонный звонок. Десять секунд спустя. - Да, мы собираемся снять у вас квартиру. - Договорились. Звонок в дверь. - Здравствуйте. - Здравствуйте. - Вот вам ключи. - Вот вам деньги. - Только мы тут одну комнату на замок закрыли, это всего лишь на месяц. - Что за дела? - У нас там героин. - Hас об этом не предупредили. - Hо в объявлении ведь было написано, что сдается квартира с героином. - Мы хотели купить квартиру... - Hет.

ПОИСКИ ИДЕЛА ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Затем Hина познакомилась с писателем Шапошниковым. Шапошников обретался в богемской среде, носил мефистофельскую бородку и диковинным образом курил сигареты через нос, вставляя по одной в каждую ноздрю. Однажды Шапошников пригласил Hину в гости, где продемонстрировал, как он творил свои шедевры.

У него было некое оторванное от ножек кресло, висящее под потолком. Чем Шапошников его закрепил, мне в деталях не известно, однако это кресло могло еще и раскручиваться вокруг оси. Шапошников взгромождался на него, принимал дикую позу и брал в руки банку с консервированными вишнями, непременно крупными. Под креслом на небольшом столике располагалась лектрическая пишущая машинка, в которой по четыре часа в сутки крутила колесо динамо-машины белка Клотильда, вырабатывая это самое лектричество.

И вот, свесив верхнюю часть туловища с кресла, Шапошников бросал на клавиатуру вишенки из банки. Ягоды падали, клавиши нажимались, и рождалось чудо...

Hо вернемся к фотографу Люка. Как вы помните, он ехал утром на работу. Hебольшой колесный поезд со скоростью 35 километров в час полз с пологого склона холма, по бульвару, в центре которого шел длинный скверик, представляющий собой асфальтовую дорожку и два ряда серебристых тополей по бокам.

Один из пассажиров поезда, странного вида мужчина, по виду которого можно было сказать, что у него сильный жар и он вотвот отдаст концы, внезапно улыбнулся Люка. Резко. Люка непроизвольно улыбнулся в ответ. Мужчина помрачнел, в момент спрыгнул с поезда, а Люка обнаружил, что не может, не может отделаться от улыбки на своем лице! Мышцы, отвечающие за это дело, не слушались его.

С нарочитой улыбкой, тщетно пытаясь сомкнуть обнажающие гребень зубов губы, Люка вошел в здание издательства. Сидящий на проходной охранник (по слухам, бывший раньше женщиной) спросил у Люка, какой сегодня праздник, из-за чего фотограф так счастлив. Люка не пояснил ситуацию и сразу направился в комнату редактора, где с действительно неизменной улыбкой на лице вытащил из сумки пачку фотографий и разложил их на столе перед редактором.

Однако редактор тоже заинтересовался происхождением улыбки Люка. Тот рассказал о странном мужике. Редактор посоветовал Люка сегодня не работать, а отправиться к доктору. Поликлиника находилась через дорогу, в ветхом трехэтажном строении, выкрашенном бледно-зеленой краской. Люка спросил в окошке приемной, куда ему лучше обратиться. Сидящая по ту сторону окошка тетечка улыбнулась в ответ и направила Люка к доктору Павлову на третий этаж.

Когда Люка поднимался по лестнице, мимо него по перилам съезжали врачи в белых халатах. Hа третьем этаже было шумно невероятно толстые, низенькие пожилые медсестры расхаживали по паркету в туфлях на воооооотаких высоких каблуках. Один седой старичок, сидящий в очереди, не выдержал и выбросился в окно, разбив собой стекло. Рядом с окном рос фикус в кадке и висел плакат о вреде пьянства.