Метаморфоза

— Врач? — лицо Валентины ожило, и она, навалившись грудью на стол, чуть не попала локтем в пустую тарелку. — Убери, — бросила она Евгению и впилась в меня глазами. — Какой он из себя?

— Молодой, волос рыжий, кучерявый, пышные бакенбарды, брови густые, тоже рыжеватые. Одет как обычно.

— Секунду, я сейчас сбегаю к Татьяне Сергеевне, её тоже навещал врач, — возбуждённо проговорила Валентина и помчалась к соседке.

Мы молча ждали. Минут через десять она вернулась с некоторым разочарованием на лице.

— Нет, по её описанию врач совершенно другой.

— Какой другой? Ты уж расскажи, — потребовал Евгений.

— Тёмный, волосы не очень густые, борода клинышком, зубы золотые. Больше она ничего не запомнила.

— А молодой или старый?

— Молодой.

— Единственное, что сходится в двух кражах — это молодость врача, — заметил я. — Однако, молодость тоже мажет колебаться у отдельных лип от двадцати до сорока лет.

— То, что у соседки и у вас был врач — уже подозрительно, — обратилась ко мне Валентина.

Я неуверенно пожал плечами.

— Возможно совпадение. Заболели-то мы случайно, не сговариваясь. Если бы не болели, и врачей бы не вызывали. Первопричина в нас самих, а. кражи могли произойти независимо от того, вызывали мы врача или нет.

— Врачи здесь ни при чём, по-моему, мы встали на неверный путь, — категорично заявил Евгений. — Во-первых, они совершенно разные, во-вторых, у нас тоже был врач. Ты забыла, когда мне стало плохо? Я хорошо помню — тоже молодой, сероглазый врач был. Но у нас ничего не пропало.

— У нас нечего красть, — усмехнулась Валентина, — золота нет, денег тоже. Итак, след остановился на тетради. Кстати, где вы её храните?

— В лаборатории, в письменном столе.

— Так просто такую вещь! — изумилась она.

Я пожал плечами, мол, что же тут такого? Все так делают. Но видя, что моей мимики не достаточно, добавил:

— Я пятнадцать лет занимаюсь опытами, и никто у меня ничего не брал.

— Пока у вас не было изобретения — и красть было нечего, — сделала резюме Валентина и посоветовала: — Тетрадь немедленно нужно спрятать, мне кажется, она в опасности.

И мы втроём помчались ко мне в лабораторию. Не снимая обуви, ринулись к столу, где хранилась тетрадь, я рванул ручку ящика на себя — он пискнул и выехал вперёд, обнажив пустое дно. На какое-то мгновенье все мы замерли, поражённые своей догадке. Она сбылась.

— Опоздали, — с ужасом выдохнул Евгений. — Теперь нам никогда не вернуться к первоначальному виду.

Ничего не ответив ему, мы с Валентиной присели на корточки и тщательно обследовали пол, пытаясь обнаружить следы обуви. Пролазив полчаса безрезультатно, мы с трудом приняли вертикальное положение и заняли места на стульях.

— Следов нет. В нашем распоряжении остаётся только логическое мышление, — заключил я, и три мозга усиленно заработали; каждый — насколько позволяла его фантазия и жизненный багаж.

Зазвонил телефон. Я вышел в прихожую, поднял трубку, и тут мой взгляд упал на валявшийся на полу коричневый пузырёк с моим новым препаратом. Он закатился под ножку тумбочки, на которой стоял аппарат, так что выглядывало только круглое донышко. Стеклянная пробка валялась у другой ножки, а содержимое пузырька — коричневые кристаллики — частично высыпались и только благодаря своему одинаковому с полом цвету были нами не замечены. Не помню, кто мне звонил и что я отвечал, потому что сердце моё радостно забилось, в комнату я влетел радостный, победоносно поднимая над собой пузырёк.

— Улика! Как мы сразу не подумали о прихожей. Обследовать нужно, оказывается, не только лабораторию, где украли, но и весь путь, где мог пройти преступник. Когда я, друзья мои, направился к вам, чтобы сообщить о результатах исследования взрыва, то обнаружил у себя в кармане пузырёк с этим химическим реактивом, Я поставил его на телефонную тумбочку рядом с аппаратом и отправился к вам. А сейчас, когда мне позвонили, вижу — пузырёк валяется на полу и содержимое рассыпано. Кто-то в спешке его смахнул на пол.

Я торжествующе переводил взгляд то на одного, то на другого, но в их глазах таилось непонимание.

— Что это нам даёт? — не выдержав, спросил Евгений.

— Дело в том, что порошок, попадая на тело человека, оставляет на коже чёрные точки, как от взрыва пороха, — пояснил я. — Их ничем не смыть и не вывести, держатся они около полугода, потом исчезают. Так что по этим точкам и будем искать преступника.

— А если реактив попал на одежду? — засомневалась Валентина.

— Одежда не мешает, он пробивает мягкие ткани, так что на коже обязательно останутся следы.

Лица моих друзей просветлели.

— Нам нужно опросить старушек и детей, которые постоянно торчат во дворе дома, не видели ли они кого-нибудь подозрительного, выходившего из подъезда, — предложила Валентина.

На следующее же утро мы начали опрос.

Старушки ничего интересного нам не сообщили, а вот дети на вопрос, не останавливались ли возле нашего подъезда какие-нибудь машины, охотно рассказали, что останавливались две машина — красненькая и синяя, мы поняли, что «Жигули», и у соседнего подъезда останавливалась зелёненькая с крестиком. Мы стали уточнять.

— «Скорая помощь»?