Метаморфозы душевной жизни.Путь душевных переживаний. 2 часть

Когда человек переживает скорбь или боль утраты, ясновидящее сознание может наблюдать, как Я, которое нечто потеряло, сжимает астральное тело. Точно так же, как расширяющееся астральное тело становится вялым и это вызывает в физическом теле физиогномическое выражение — смех или улыбку, так сжимающееся астральное тело как бы глубже проникает во все силы физического тела. Когда астральное тело сжимается, оно сжимает и физическое тело. И физическим выражением сжатия Я и самом себе, а вместе с тем сжатия астрального тела в себе самом и, наконец, физического тела в себе самом является истечение слез. Астральное тело, в котором как бы образуются пустоты, хочет заполнить эти пустоты своим сжатием, извлекая субстанции из окружения; тем самым оно сжимает физическое тело и гонит субстанции физического тела в слезах наружу. Чем же в свете этого являются слезы? Я чего — то лишилось в печали, в утрате. Оно сжимается, поскольку стало беднее и поскольку чувствует свою самостность менее сильно, чем прежде; ведь оно чувствует свое своеобразие тем сильнее, чем богаче оно переживаниями окружающего мира. Мы не только даем что — то тому, что любим, но нашей любовью мы обогащаем и нашу душу. И когда мы лишаемся переживаний любви, в астральном теле образуются пустоты, и оно сжимается, пытаясь этим, как бы созданным им в себе самом, сжатием, вновь обрести силы, которых оно лишилось через утрату. Оно стремится стать богаче, сжимаясь в себе, поскольку благодаря потере стало беднее. То, что проявляется в плаче, есть не только истечение слез, не только некое раскрытие вовне, но нечто такое, что можно назвать компенсацией обедневшему Я. Если прежде Я чувствовало себя обогащенным внешним миром, то теперь оно чувствует себя более сильным в продуцировании, производимом им самим, — в слезах, выжимаемых им. То, что личность духовно теряет в своем самосознании, она пытается возместить, побуждая себя к внутренней деятельности, к продуцированию — к слезам. Так, слезы в определенном смысле, являются компенсацией обедневшему Я. Поэтому можно сказать: когда Я, пережившее утрату, в состоянии излиться в слезах, когда оно, переживая свою потерю, повышает в плаче свое сознание, тогда эти слезы дают Я определенное подсознательное чувство удовольствия. Можно даже сказать: слезы являются в определенном отношении поводом к своего рода внутреннему наслаждению. Благодаря слезам достигается равновесие. Вам, наверное, хорошо известно, что человек, переживая большое горе, находит в слезах своего рода утешение, поскольку слезы есть нечто, что способно дать определенную компенсацию. Вы также знаете, что некоторым людям — о которых говорят, что они не умеют плакать, — гораздо труднее переносить несчастье и горе, чем тем, кто, проливая слезы по всякому поводу, может легко получить внутреннее удовлетворение.

Таким образом, мы видим, что Я, если оно не находит удовлетворения в отношениях с внешним миром, должно либо подняться в смехе к некоей внутренней свободе, либо погрузиться в себя, чтобы усилить себя после внутренней потери. Мы видим, как Я, это средоточие человеческого существа, выражает себя в слезах и смехе. Поэтому мы также находим понятным, что Я, которое и делает человека человеком, определенным образом является предварительным условием истинного смеха и истинных слез.

Наблюдая ребенка в первые дни жизни, мы замечаем, что он не умеет еще смеяться и плакать. Настоящий смех и настоящий плач начинаются только с 36‑го или 40‑го дня. До этого ребенок не может ни плакать, ни смеяться, и причина этого в следующем: хотя для Я решающим является то, что живет в этом ребенке из предыдущего воплощения, тем не менее это Я не действует в первые дни жизни в человеке формирующе; оно не сразу пытается найти отношения с внешним миром. Человек поставлен в жизни так, что всё, что есть в нем и у него, происходит из двух направлений. С одной стороны, это то, что содержит все свойства и возможности человека, наследуемые им от отца, матери, дедушки и так далее, словом, свойства и возможности по линии наследственности. Но внутри работает индивидуальность; Я человека, идущее от жизни к жизни, от воплощения к воплощению, работает изнутри над его душевным своеобразием. Когда мы видим только еще вступающего в жизнь человека, нам прежде всего бросается в глаза неопределенность его физиогномии, а также неопределенность того, что будет некогда проявлено — как то талант, способности и особые свойства. Но мы также видим, что творящее, деятельное Я, которое принесло силы развития из предшествующей жизни, делает неопределенные черты всё более и более определенными и модифицирует то, что дано по линии наследственности. Таким образом, мы видим слияние унаследованных свойств с теми, которые идут от воплощения к воплощению. Подробности о становлении человека вы можете найти в моей только что вышедшей книге "Очерк тайноведения", где в первой ее части эти вещи изложены с определенной ясностью, в соответствии с пониманием современного человека.