«Метаморфозы» и другие сочинения

28. От так недавно убитого ею мужа была у нее маленькая дочка. Трудно было ей переносить, что, по законам, известная часть мужниного состояния переходит к младенцу, и, покушаясь на ее долю в наследстве,329 она решила покуситься и на ее жизнь. Будучи осведомлена, что после смерти детей им наследуют преступные матери, эта такая же достойная родительница, какой достойной выказала себя супругой, устраивает завтрак, на который приглашает жену доктора и эту последнюю вместе с дочкой одной и той же отравой губит. С малюткой, у которой и дыхание было слабее, и внутренности нежные и неокрепшие, смертельный яд быстро справляется, но докторова жена, как только почувствовала, что по ее легким кругами распространяется мучительное действие рокового напитка, сразу поняла, в чем дело, тем более что прерывистое дыхание яснее ясного подтвердило ее подозрение; она направилась к дому самого градоправителя, и, подтверждая слова свои страшными клятвами при волнении сбежавшегося народа, обещая разоблачить ужасное преступление, она достигла того, что получила сейчас же доступ и в дом, и к самому градоправителю. Не успела она подробно рассказать о всех жестокостях бесчеловечной женщины, как в глазах у нее потемнело, полуоткрытые губы сомкнулись, издали продолжительный скрежет зубы, и она рухнула бездыханной к самым ногам градоправителя. Муж этот хотя и видал виды, но не мог допустить ни малейшей проволочки в наказании столь многочисленных злодеяний ядоносной этой ехидны; незамедлительно арестовав прислужниц этой женщины, он пытками вырывает у них признание, и она приговаривается быть брошенной на съеденье диким зверям, не потому чтобы это достаточным представлялось наказанием, а потому, что другой, более достойной ее проступкам кары он не в силах был выдумать.

29. Будучи обречен публично сочетаться законным браком с подобной женщиной, я с немалой тревогой ожидал открытия празднества, не раз испытывая желанье лучше наложить на себя руки, чем запятнаться прикосновением к такой преступнице и быть выставленным на позор при всем народе. Но, лишенный человеческих рук, лишенный пальцев, круглыми культяшками своих копыт не мог я держать никакого оружия. В пучине бедствий еще светила мне маленькая надежда, что теперь весна в самом начале, все покрывается цветными бутонами, луг одевается в пурпурную одежду и, пробив стебель шипами, скоро распространят благовоние розы, которые могут обратить меня в прежнего Луция.

Вот и наступил день, назначенный для открытия игр; меня ведут с большой помпой среди толпы, следовавшей за нами, до самого цирка. Меня поставили у входа, покуда не кончится первый номер программы, заключавшийся в хоровой пляске, и я с аппетитом рвал веселую травку, росшую под самыми ногами, то и дело бросая любопытные взоры в открытую дверь и наслаждаясь приятнейшим зрелищем. Юноши и девушки, блистая первым цветом молодости, прекрасные по внешности, в нарядных костюмах, с жестами двигались взад и вперед, исполняя греческий пиррический танец;330 то прекрасными хороводами сплетались они в гибкие круга, то сходились извилистой лентой, то квадратом соединялись, то рядами враз рассыпались, пока звук трубы не известил о конце; они во все стороны разбежались, задернулся занавес, и сцена увесилась складками полотен для следующего номера.

30. На сцене высоким искусством художника сооружена была деревянная гора, наподобие знаменитой той горы, что вещий Гомер воспел под именем Идейской;331 усажена она была живыми зелеными деревьями, источник, сделанный на самой вершине руками строителя, ручьями стекал по склонам, несколько коз щипали травку, и юноша в прекрасной рубашке, поверх которой струились складки азиатского плаща, с золотой тиарой на голове изображал, что он присматривает за стадом, вроде Париса, фригийского пастыря. Является благообразный отрок, на котором, кроме хламиды эфебов332 на левом плече, другой одежды нет, золотистые волосы всем на загляденье, и сквозь кудри пробиваются у него два маленьких парных золотых крыла; кадуцей333 указывает на то, что это Меркурий. Он приближается, танцуя, протягивает к тому, кто изображает Париса, золотое яблоко, что он держал в правой руке, знаками передает волю Юпитера и, изящно повернувшись, исчезает из глаз. Вслед за ним появляется девушка благородной внешности, подобная богине Юноне, и голову ее окружает светлая диадема, и скипетр она держит. Быстро входит и другая, которую можно принять за Минерву, на голове блестящий шлем, сам шлем обвит оливковым венком, щит несет и копьем потрясает; вся такова — будто сейчас на бой.