Метаморфозы (сборник)

И мой домишко разлетелся бы в клочья, если бы в той сказке за его дверцей раздался такой же механический грохот, что услышали мы. Будто в разверзшуюся твердь рухнули тысячи тонн земли, а когда они улеглись на дне преисподней и успокоились, из провала вырвался рёв самого, казалось бы, дьявола. И поверьте, желания хоть одним глазком взглянуть, что же происходит в тайге, у нас не было вовсе: ни за какие деньги не согнали бы нас с кровати! После рёва, быстро утихшего, небо наполнилось ярким свечением. Ночь стала похожа на день, что ещё больше ввергло нас в ужас. Первый раз в жизни я услышал, как мужики молятся, да и сам я, наверное, умолял Бога о спасении. Я не знаю, как долго полыхало небо, но когда оно обрело свой естественный цвет, одновременно завыли все волки леса, будто оплакивая ускользнувшее от них зарево. Я зажмурился до боли в переносице и зажал уши руками: то была настоящая звуковая атака на наши мозги. Мы выдержали её, но заснуть так и не смогли. Васька всё же соскользнул с кровати, но быстро вернулся на место, сжимая дрожащей рукой горлышко водочной бутылки. Распив её на троих, мы немного успокоились.

А дальше началась полнейшая неразбериха. Рано утром прилетел военный вертолёт. Все солдаты – как на подбор гренадеры – были вооружены автоматами, очень похожими на бластеры из фантастических фильмов. Большая часть вояк во главе с молоденьким офицером сразу бросилась к месту падения космического яйца, соблюдая необходимые меры безопасности, я имею в виду противогазы на головах. Они понесли туда длинные деревянные ящики. Я краешком глаза увидел, что из них доставали: нечто вроде переносного забора из брезента. Они начали устанавливать его вокруг кратера.

Парочка офицеров быстро оттеснила нас от открытой двери вглубь домика. Мы, весь коллектив «Якутска-17», опять оказались на одной кровати. Усевшись перед нами на стульях, они уставились на нас исподлобья, будто мы были виноваты в том, что эта штуковина упала с неба и нанесла вред природе. Бугаи интеллигентного вида, которые могут застрелить человека, цитируя при этом Толстого. Один из них держал в руках пухлый портфель. В дверь стукнули. Офицер разрешил стучавшим войти. Пришёл гражданский в сопровождении двух солдат. Он с ходу спросил, кто из нас контактировал с объектом? Мы удивились его осведомлённости. Он сказал, что зря сжигать одежду мы не стали бы. Васька поднял руку вверх, как школьник, желающий выйти к доске. Солдаты взяли его под руки и вывели из домика. Больше я его никогда не видел.

Этот гражданский очень располагал к общению. Я имею в виду, ему хотелось излить душу. Такой способностью обладают многие священники, это я к слову. Вы, наверное, уже догадались, кто это был, молодой в ту пору искатель ускользающих истин. Он не допрашивал нас, а скорее вёл дружескую беседу о том, что случилось. Мы рассказали ему всё, что видели и чувствовали, не скрыв ничего. Один из офицеров в это время делал какие-то пометки в блокноте, другой возился с портативным магнитофоном, который на плёнке фиксировал наши показания. Беседа длилась довольно долго. Мы дали подписку о неразглашении и нас с Мишкой вывезли на Большую Землю. Тогда я ещё не знал, что «Якутск-17» после того инцидента прекратит своё существование. Всё казалось вечным и незыблемым, а на самом деле… Загадывать в жизни ничего нельзя, можно только мечтать.

Я не стал терзаться размышлениями о философии взаимоотношений инопланетных форм жизни с человечеством, а с тяжеленным рюкзаком за плечами ушёл на пару недель в тайгу с группой единомышленников из туристического клуба «Бригантина», в который записался сразу после того, как ушёл в отпуск. Мне нужно было отвлечься и постараться забыть происшедшее. В диком лесу это удалось – в трудных переходах, слушая и исполняя песни под гитару, ночуя в палатке и хлебая суп из котелка… Из тайги я вышел другим человеком с освободившейся от тяжёлых воспоминаний памятью, готовый начать жизнь с чистого листа.