Метаморфозы сознания

Хелена лишь кивнула, не в силах сопротивляться этому ласковому напору. Перед ней возник закруглённый стакан, в который Рыжков щедро плеснул золотистого напитка.

— Закуски, конечно, нет, но виски и не закусывают, — сказал он. — Попробуй.

Хелена осторожно поднесла стакан к губам. Глотнула — жидкость обожгла горло, ударила в носоглотку и горячим камнем упала куда-то вниз. От неожиданности она поперхнулась, но тут волна отступила, оставив приятное послевкусие.

— Вы были руководителем проекта? — с трудом спросила она. Слова будто застревали в горле, и их приходилось выталкивать наружу, точно пробки.

— Я заведовал несколькими линиями. Генеральным директором был Эдмунд Келлер.

— Он сказал, вы ответите на все вопросы.

— Отвечу. Можешь даже не задавать их — я знаю всё и так.

— Знаете? Откуда?

— Это очень просто понять, дорогая. Для меня. Тебе, с твоим логическим и насквозь рациональным, лишённым эмоций мышлением, гораздо сложнее. Минусы ума, можно сказать.

— Ладно, — решила Хелена и отпила ещё немного. Напиток действительно был приятным, несмотря на огненный эффект. Нужно было лишь пить маленькими глотками. — И какой же тогда у меня первый вопрос?

— Ты хочешь знать, кем были твои биологические родители и, главное, можно ли их вообще считать таковыми. Так вот, были и можно. Твой геном, конечно, сильно изменён. Гораздо сильнее, чем у твоих коллег. Вопрос о родителях сложен, и всё же... В общем, в шестидесятом году мы посчитали неэтичным использовать добровольцев. Все модификанты — дети участников проекта, тех, кто согласился. Получилось по четыре на женщину и по семь на мужчину, нда-с...

— И мои родители...

— Я проверил базу данных, когда Келлер предупредил о твоём визите. Твоя мать — Ханна Янсен, известная нидерландская учёная. Увы, она была в Роттердаме, когда на него упала ракета... Твой отец — Владимир Рыжков.

Целую секунду Хелена переваривала это откровение. Голова слегка кружилась, мир покачивался. Сколько она выпила? Выпила первый раз в жизни. Рыжков...

— Н-но... — с трудом проговорила она.

— Да. Я твой биологический отец — по крайней мере, той части, которую не затронуло вмешательство. Если хочешь, мы проведём экспертизу и образуем семейную ячейку. Настоящую семью. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.

— Это... слишком...

— Неожиданно? — он улыбнулся. — Понимаю. Но ты сама хотела ответов.

— То, что со мной сделали, — Хелена заставила себя собраться. Это было даже хуже, чем тогда, в пещере, когда схлынула гормональная волна. А можно ли ей вообще употреблять алкоголь? Хотя Рыжков наверняка знал... — Я пыталась найти данные ещё на Земле, но...

— Но информация по «Метаморфозу» закрыта даже для специалистов. Ничего удивительного. Я же сказал, что это опасные игрушки... — Рыжков налил ещё виски. — Всё началось с того, что группа инженеров разработала способ прямого управления компьютерами, через сигналы от нервов. Нейроинтерфейс. Сначала они использовались для помощи парализованным больным — добровольцам ставили имплантаты, почти такие же, как у тебя, и они подключались к ЭВМ. Им-то помогало, а вот для здоровых людей результат оказался, мягко говоря, никаким. Человеческий мозг имеет свои ограничения. По скорости получилось не намного быстрее, чем обычные клавиатура и мышка, а напрямую передавать информацию из компьютера в мозг мешали барьеры в сознании. Когнитивные искажения. Баги аналогового мышления, можно сказать. Тогда-то и возникла идея попытаться устранить эти барьеры и попробовать ещё раз.

Рыжков залпом опрокинул стакан и вновь наполнил его. Хелена помотала головой. Её начало клонить в сон.

— Десять лет ушло только на то, чтобы теоретически обосновать эту задумку, — продолжил профессор. — Выявить нужные участки генома и понять, как их надо изменить. Научившись редактировать генетическую информацию эмбриона, мы победили шизофрению, муковисцидоз, синдром Дауна и множество других напастей, сделали солдат с отрастающими руками и ногами, но это — совершенно иная сфера. Здесь мы не исправляли, а создавали новое.

— Получилось не слишком-то удачно, — проговорила Хелена.

— Да. Модификации должны были создать нового человека. Мыслящего по-другому. Но мы и представить не могли, что всё выйдет именно так. Смертями.

— А опыты на животных?

— Отдельные элементы линии тестировались на обезьянах. Но полную картину мог получить только человек — и как ты знаешь, многое мы упустили.

Голова кружилась всё сильнее. Хелена допивала второй стакан виски, во рту таял мягкий, непривычный вкус.

— Но вы ведь следили за состоянием подопытных, — тихо сказала она. — Я хорошо помню. Каждую неделю психологические тесты, анализы...

— Ты знаешь, что такое китайская комната? — спросил Рыжков.

Хелена покачала головой.