Метаморфозы. Тетралогия

Выйдя в холл, она остановилась перед щитом с расписанием. Вокруг толпой стояли первокурсники, Сашке пришлось оттеснить какую-то зазевавшуюся девчонку, чтобы подобраться к щиту поближе. Вот как, физкультура три раза в неделю, да еще специальностью забито почти все учебное время: с Портновым, со Стерхом, индивидуальные занятия и групповые. И еще ведь самостоятельная отработка: параграфы, упражнения, стерховские «пробы»…

Сашка выбралась из толпы и побрела вниз, в столовую.

Денис Мясковский сидел перед пустой тарелкой, разглядывая что-то вроде иллюстрированного журнала со многими яркими картинками – размытыми цветовыми пятнами. Сашка, стоя в очереди, слышала его разговор с Коротковым.

– Чего это у тебя? – спросил Андрей.

– Стерх выдал, – сказал Денис после паузы, вроде бы с неохотой. – А тебе разве нет?

– Мне книжку выдал, – Коротков почему-то смутился. – Обыкновенную книжку… хотя…

– Андрюха, наша очередь подходит! – крикнула от стойки Оксана. – Давай талон и тащи свой бульончик!

Чуть позже Сашка убедилась, что у Стерха и в самом деле был очень индивидуальный подход к каждому студенту. Оксана, Лиза и Андрей Коротков учили «Введение в практику» по книгам, Костя – по распечатке, свернутой в рулон. Женя Топорко ходила с толстой тетрадкой. Еще у троих или четверых Сашка видела плееры, правда кассетные. Но никто ни с кем не спешил делиться успехами – индивидуальные занятия с горбуном с первого дня стали закрытой темой на курсе. Табу.

* * *

– Итак, смысл – это проекция воли на пространство ее приложения. Он не абсолютен и зависит от выбора пространства и способа проекции. Самые талантливые из вас еще на первом курсе, работая с текстовым модулем, натыкались на обрывки смыслов. Но первый курс закончился! Теперь вы должны сознательно использовать текстовый модуль в качестве посредника между вами и доступным на данном этапе архивом смыслов. Теоретически вам может явиться что угодно, включая фрагмент наиболее вероятного будущего… До звонка тридцать секунд, может быть, у кого-то есть вопросы?

Сашка вздохнула. Теперь занятия с Портновым виделись ей совсем в другом свете. Пусть чтение текстового модуля казалось плаванием в мутной воде, но на поверхности ждали мгновенные озарения. Даже блоки упражнений, которые, перетекая одно в другое, образовывали в сознании сложнейший узор, приносили радость.

– Топорко, у вас есть вопросы?

– Н-нет…

– Хорошо. Все свободны, завтра индивидуальные занятия, староста, составьте список… Самохина, я вами доволен.

* * *

Портнов хвалил ее; она и сама чувствовала удовлетворение от этих занятий, зато уроки со Стерхом оборачивались все большей мукой.

Она не смогла осилить ни второй трек, ни третий. Стерх потребовал, чтобы она вернулась к первому; Сашке были неприятны эти занятия, и чем дальше, тем больше усилий ей приходилось тратить, чтобы просто подняться на четвертый этаж и войти в такую светлую, такую просторную четырнадцатую аудиторию.

Стерх мрачнел с каждым занятием. В его мягком голосе все чаще проскальзывало раздражение.

– Саша, я очень разочарован. С начала семестра прошло две недели, а вы… Такое впечатление, что вы сознательно саботируете мой предмет.

– Нет. Я…

– Я вам не угрожаю. Мне просто жаль… мне страшновато за вас. Я никогда не пишу докладные кураторам – по крайней мере, на протяжении семестра. Но зимой будет зачет. А результат зачета – это документ. Он в ведомости, он в зачетке, и тут уж куратор просто обязан отреагировать, я ничего не могу поделать.

Сашка закусила губу.

– Николай Валерьевич, – сказала сдавленным голосом, – а может быть, у меня на самом деле нет способностей? Просто я профнепригодна? Может быть, меня надо, – она запнулась, – меня надо просто отчислить, потому что толку не будет? Зачем вам студенты без способностей? Я ведь стараюсь, честное слово, но у меня не получается.

Горбун коснулся подбородка длинными, тонкими, белыми пальцами:

– Сашенька, выкиньте это из головы. Во-первых, вы способны, если вас зачислили. Во-вторых… надо честно учиться, а не мечтать о том, как вы будете лодырничать.

– Но я честно учусь, – сказала Сашка. – Всегда училась. И… я делаю что могу.

– Нет, – сказал Стерх строже, его пальцы сложились «домиком». – Вы не решаетесь на внутреннее усилие. Ваши однокурсники давно уже вас обогнали, на курсе появились новые лидеры, Павленко очень неплохо работает, Гольдман, Коженников тоже… А вы слишком ограниченны, вы сами себя загнали в рамки. Вся подготовительная работа – год напряженнейшей работы! – все пока насмарку… Кстати, вы думали о том, как решить нашу деликатную проблему?

– Что, прямо здесь и сейчас? – спросила Сашка, не удержавшись.

– Не сейчас, – Николай Валерьевич улыбнулся, будто говоря: прощаю тебе эту дерзость, дурочка, понимаю, что ты не в себе. – Но чем скорее, тем лучше. Для вас, Саша.

* * *